Следующие послания Левитин отправил в прокуратуру, в милицию – в управление по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП), в Госдуму, в министерства и правительство. Колесов ходил по инстанциям, писал объяснения. Прокурорский сотрудник выслушал, попросил дать письменный ответ, дальше – ни слуху, ни духу.
Механизм прояснился при посещении УБЭПа. Сотрудник положил перед ним письмо Левитина, попросил тут же написать объяснение, сам ушел за соседний стол копаться в бумагах. Колесов, которым овладело игривое настроение, сказал:
— Вот он тут пишет, что мы нанесли ему экономический ущерб, не сделали то-то, сорвали план. У меня вопрос: действует ли у нас презумпция невиновности, почему я должен оправдываться в том, чего не делал?
— Действует, — сотрудник продолжал копаться в бумагах, — пишите по каждому пункту, нарушали вы или нет.
— А если не напишу?
— Тогда я открою уголовное дело и буду выяснять…
— Все ясно, — быстро ответил и так же быстро написал – ущерба не наносил, план не срывал и так далее по все пунктам.
На этом отношения с УБЭП закончились. Стало понятно – в госорганах поддерживается надлежащий порядок – к каждому входящему подшивается соответствующий исходящий: оснований для возбуждения уголовного дела нет, по взаимным претензиям предприятий обращайтесь в суд.
Через три месяца фирма по антибанкротству разработала важный документ – план продажи завода. Действовали незыблемые традиции экономистов – по методике требовалось дать описание завода, его финансовое положение и др., итого семь разделов на полсотни листов, из которых только один имел смысл: тот, где указывалась начальная цена продажи завода.
Молодой и энергичный сотрудник антибанкротной фирмы рассчитал начальную цену по утвержденной методике. На все последующие вопросы он именно так и отвечал – кратко и однозначно, не вдаваясь в детали методики и расчета. Дело в том, что у него получилась цена в размере 100 тысяч долларов(?!). Для завода из десятка цехов, сотен штук оборудования, инструмента, транспорта и т. п. эта цифра выглядела ошарашивающей. Колесов попытался вникнуть в ее происхождение и не смог. Автор расчета использовал цены 1994 года, на момент признания завода должником. И был прав – формально, по методике. За два года инфляции цены подскочили в несколько раз, по заводским документам стоимость имущества составила около 3 миллионов долларов.
Впрочем, в их среде никто не интересовался этой проблемой. Начальная цена посчитана и ладно, рыночная цена выявляется на аукционе. Не будь Левитина, так бы все и прошло. Для него эта цифра стала еще одним подарком – отныне в письмах во все инстанции вплоть до правительства появился яркий образ – завод пытаются продать по цене трехкомнатной квартиры.
Теперь Колесов сочинял ответы-отписки – все рассчитано по методикам, цена начальная, на конкурсе дадут нормальную рыночную цену, а кроме того, покупатель завода должен еще погасить долги завода, внести инвестиции, итого его затраты – более 2 миллионов долларов.
На завод приехала комиссия – проверить подготовку к продаже, отреагировать на шум – запросы депутатов Госдумы, министерств. Развязная дама из питерского руководства, дымя сигаретой на заводском берегу Невы, спросила Бондарева:
— А вот вы сколько бы дали за такой завод?
Тот отшутился, а Колесов только с задержкой сообразил: «Рубль, и то подумал бы. Заказов нет, а долги навешиваются на нового собственника со дня покупки: не только старые, а и новые – просто за владение имуществом, оплату энергии и т. п. — десятки тысяч долларов ежемесячно».
К весне 1997 года подготовка к продаже закончилась. Левитин подал иск в арбитражный суд о признании завода банкротом. Хорошо поработал: в иске 55 приложений – акты, письма, обоснования и среди прочего два счета от антибанкротной фирмы – от фирмы «Рога и копыта», как Паша называл ее на суде. Сумму долга он догнал до 3,5 миллионов долларов.
Первый суд шел недолго: судья объяснил истцу Левитину, что поскольку завод не признает долг, то и дело о банкротстве не может рассматриваться. Он же, Левитин, может подать иск на признание долга. Если суд признает долг, то тогда уже продолжится дело о банкротстве. Пока же суд удовлетворил просьбу (ходатайство) Левитина об обеспечении иска – запретить продажу завода до решения вопроса по его иску.
