С каменным лицом Салех слушал Ольгу. И понимал, что она права. Большинство мужчин его мира так и поступали. Женились и выходили замуж в восточных странах как правило не по любви, а как родители скажут. И он бы женился. И помыкал женой как вещью. И любовниц заводил бы. Но судьба наказала и одновременно наградила его. Наказала смертью родителей. И отблагодарила свободой любить и быть с любимой рядом самым законным образом. Некому теперь ему указывать с кем связать свою жизнь. А ещё эта самая судьба привела его в тот день на пляж, хотя он туда и не собирался. Всё произошло спонтанно. Жара допекла, охладиться и искупаться захотелось, когда вышли из офиса и сели в машину. А там и место свободное образовалось именно рядом с Оленькой. И его счастье, что эту красу ненаглядную никто не видел и не оценил. Словно именно для него фортуна берегла эту чистую и светлую девочку. Только вот как ей сказать, что он не такой, как другие восточные мужчины. Как сказать, чтобы поверила…
— Не пущу. — прошептал он в ушко. — Моя маленькая воительница. Моя смелая белочка. Никогда и никуда не пущу. И помыкать не буду и ноги вытирать тебе буду, а не об тебя. А сейчас давай я тебя в ванну отнесу и вымою.
Ольга с ужасом поняла, что не отвертеться. Салех снял с неё курточку и стал расстёгивать блузку.
— Салех, пожалуйста не надо… — срывающимся голосом попросила она, впрочем и не надеясь на то, что он её послушает. — Хочешь, я на колени встану…
— Что ты, бельчонок?! — Салех уже стянул с неё блузку. — Я сам буду перед тобой на коленях стоять и умолять.
И он действительно встал на колени перед Ольгой, попутно расстёгивая и снимая с неё юбку и колготки.
— Подожди! — Ольга опустилась на пол. — Я не могу! Понимаешь, я… У меня… Не было…
— Я знаю, малышка. — Салех отбросил юбку и колготки к двери, где уже лежали куртка и блузка. — Я знаю, что буду первым твоим мужчиной. И не только первым. Я буду единственным. Привыкай к этому.
Бороться с ним было бесполезно. Он сильнее. Этим всё сказано. Душ они принимали вместе. Когда вернулись в спальню, то Ольга заметила, что все её вещи исчезли, а постель была уже расстелена.
— Я постараюсь сделать всё быстро. — Салех шептал на ухо. — Первый раз будет больно. Но я тут не виноват, белочка…
Его руки и губы, казалось, были везде. Ольга оказалась в каком-то водовороте ласк и поцелуев. Жар растекался по всему телу и концентрировался внизу живота. Природа кричала от желания, а мозг плавился от натиска гормонов. И да, первый раз действительно было больно. Потом они просто лежали рядом, но руки и губы Салеха не прекращали своей сладкой деятельности.
— Прости, белочка… — шептал он. — Я старался быстрее. Сейчас отдышусь немного, и пойдём в душ.
— А что потом? — со страхом спросила Ольга.
— Потом спать. Ты устала, переволновалась и тебе больно. Сегодня и завтра тебе ещё нельзя. Я буду просто рядом, чтобы ты привыкла ко мне.
Когда они вернулись из душа, постель уже сменили. Ольге стало стыдно, что кто-то увидел испачканные её кровью простыни и понял, что произошло в спальне между ней и Салехом. Хотя чего она хотела. И так было всем в доме ясно, что не в куклы играть понёс её он. И пожелания вслед неслись совершенно не двусмысленные. Но как же стыдно!
Салех одел на Ольгу ночную рубашку из тонкого хлопка.
— Белочка моя, — промурлыкал, укладываясь рядом. — Я бы предпочёл оставить тебя как есть, в природном виде. Но видит Аллах, могу не сдержаться. По-хорошему, надо было бы нам это время спать в разных комнатах. Но я не могу и на минуту выпустить тебя из рук. Может потом, позже, когда я смогу спокойнее на тебя реагировать или когда тебе будет нельзя на последних сроках беременности, я и смогу спать отдельно. Только не сейчас. Мне важно чувствовать, что ты рядом, со мной. Спи, Оленька, спи моё счастье. Ты устала.
Он повернул Ольгу спиной к себе, обнял обеими руками и через некоторое время уснул.
Не смотря на страшную усталость, Ольга не могла заснуть. Мешал Салех. Она не привыкла спать с кем-то. А сейчас за спиной лежал горячий голый мужчина, его руки властно прижали её к нему. Одна была на талии, а другой даже во сне он сжимал её грудь. Это было страшно неудобно. И ещё ныл низ живота.
