— Почему? Вам не понравилось, мистер Мизес? — спросил Фрэнк, тщетно пытаясь скрыть раздражение.
Мизес взглянул на собеседника сверху вниз, хотя был на две голову ниже и надменно объяснил:
— Вам придётся сменить эмблему на всех машинах, которые собирается продавать ваш завод.
— Почему? — холодно уточнил Фрэнк, старательно сдерживая свои эмоции.
— Я понимаю, мистер Форден, — изрёк Мизес. — Что у вас такая фамилия, но издалека фамилия Форден в голубом овале похожа на эмблему машин Форда. А вы прекрасно знаете, что в нашем городе запрещено выпускать форды. Вы понимаете это?
Желание расквасить жадному ублюдку нос становилось все сильнее. Но тут же Фрэнк понял, что его мальчишеская выходка под своим вымышленным именем завуалировать настоящую марку машин, выпускаемых именно по типу компании Ford Motors, может ему дорого стоить.
— Да, конечно, мистер Мизес. Мы сменим эмблемы. Прямо сейчас.
— Ладно, на этой машине не обязательно. Здесь незаметно, — проронил Мизес, кивнув на T-Bird, будто демонстрируя великодушие, хотя на самом деле проявляя страстное нетерпение завладеть как можно быстрее понравившейся тачкой. — Благодарю за сотрудничество.
Фрэнк проводил взглядом «Буревестник», на котором уехал эксперт и лишь покачал головой, перекатывая желваки.
— Выпейте, — услышал он голос Дженкинса, и увидел протянутый им металлический стаканчик. — Успокойтесь. Бренди.
— После общения с мистером Мизесом, никакие пропасти уже страшны не будут, — бросил Фрэнк, залпом проглотив виски. — Да, Дженкинс, надо быстро сменить все эмблемы на вот это, — Фрэнк вытащил блокнот и начертил овал и в нем две буквы: H&F. — Вензель из букв Эйч и Эф. Без голубого фона.
— Почему? — изумлённо спросил Дженкинс.
— Потому что мистер Мизес мне напомнил, что в нашем городе нельзя делать форды, — усмехнувшись, объяснил Фрэнк. — Кстати, я до сих пор не знаю почему.
Дженкинс помрачнел и через паузу ответил сухо, старательно отводя глаза:
— Потому что форды выпускал завод лорда Роджера Кармайкла, где конструктором работал Фрэнк Фолкленд, который объявлен главным врагом нашего города.
— А, тот подонок-альтруист, который разжёг гражданскую войну. Что-то слышал об этом, — проронил Фрэнк с наигранным осуждением.
Дженкинс поморщился и тихо, но твердо, сказал:
— Не был он подонком.
— Почему вы в этом так уверены? — Фрэнк чуть склонил голову, чтобы Дженкинс не видел его насмешливого взгляда.
— Фолкленд построил приюты для умственно отсталых детей. Я жертвовал на них. Мы пересекались много раз. А потом, когда началась гражданская война, он вломился в мой дом и ограбил.
— Ну, вот видите, значит, он действительно был подонком, — подытожил Фрэнк.
— Мистер Форден, ну какой смысл грабить меня? Я никогда не был богат, — сказал с досадой Дженкинс. — И, кроме того. Когда он пришёл ко мне, он даже не узнал меня.
— Может, только сделал вид.
— Нет. Вы можете не верить. Но он и выглядел иначе, — задумчиво проговорил Дженкинс. — Ну как вам объяснить. Внешне, фигурой. Фолкленд был худощавый, высокий. Чем-то на вас похож. Извините, если вам это неприятно, — добавил он смущённо. — А тот подонок, кто убивал и грабил, был ниже ростом, крупнее. У Фолкленда были удивительно ясные, добрые глаза. Приятный, располагающий к доверию, голос. А у того мерзавца голос был такой, что казалось, водят железом по стеклу. И глаза тигра-людоеда.
— Ну, когда он воскрес, то стал похож на себя самого, — начал Фрэнк и запнулся, испугавшись, что проговорился.
— Кстати, да! — обрадовался Дженкинс. — Я никак не мог понять, в чем дело. Фолкленд же сделал пластическую операцию, чтобы выдавать себя за Эдварда Кармайкла. Когда он воскрес, никак не мог походить на племянника милорда. Значит, тот мерзавец точно был не Фрэнк Фолкленд!
— Ладно, Дженкинс. Давайте вернёмся к нашим делам, — сухо сказал Фрэнк. — Через неделю автосалон. Мы должны хорошо подготовиться. Я собираюсь увеличить продажи в два раза, поэтому необходимо продемонстрировать все наши достижения.
— Вы будете участвовать?
— Разумеется, Дженкинс, — сказал спокойно Фрэнк. — И не переживайте за меня так сильно. Если я погибну, камеры Уолта меня воскресят.
