– Думаете, я из таких? – меланхолично уточнила Ада.
Капитан вздохнул. Положа руку на сердце, он так не думал.
– Во-вторых, – мрачно добавил он, – машинам законом запрещен доступ к информации, не имеющей отношения к их профессии.
– Это значит, что моя книга информацией не считается?
Они остановились, наблюдая, как сверкая черными боками, обтекаемый летательный аппарат медленно опускается на поляну перед кораблем.
– Нет, – скривился капитан. – Это значит, что я ее украл, и у меня будут крупные проблемы, если кто-нибудь об этом прознает.
В первый раз в его голосе прозвучало выражение, которое никак нельзя было назвать наигранным.
Ада с полминуты очень серьезно смотрела на него и вдруг, протянув руку, с улыбкой потрепала по плечу.
– Это классно, – с легкой грустью сказала она.
– Что именно? – уточнил капитан, невольно касаясь плеча в том месте, где еще секунду назад была ее рука.
– Что мои книги стоят того, чтобы ради них влезть в неприятности. Что есть кто-то, кому они настолько нужны… Теперь я чувствую, что хоть что-то в моей жизни было не зря, – она с досадой мотнула головой. – Я понимаю, что звучит слишком пафосно, но сейчас я немного на грани истерики, так что…
– Звучит классно… – неуверенно откликнулся капитан, все еще держась за плечо.
Он по-прежнему казался заметно выбитым из колеи, так что Аде захотелось сделать еще что-то, чтобы его поддержать. Тогда она вспомнила их старое подростковое приветствие.
Сжав руку в кулак, она протянула ее капитану.
– Респект?
Тот непонимающе посмотрел сначала на кулак, потом на нее. Собственно, другой реакции она и не ждала.
– Вы должны сжать руку так же, как я, слегка ударить мой кулак костяшками пальцев и ответить: «Респект». Это будет значить, что мы достигли некоторого неформального, даже несколько хулиганского, взаимопонимания.
Капитан снова посмотрел на нее, потом на кулак и нерешительно сжал в кулак тонкую гибкую ладонь.
– Вам необязательно это делать, если вы не разделяете мое видение ситуации, – успокаивающе улыбнулась писательница.
– Нет, почему же… – решившись, сдвинул брови капитан и в точности выполнил инструкцию. – Просто вы первая женщина, проявившая ко мне такого рода симпатию…
– Неформальную? – уточнила Ада.
– Нет, скорее… – капитан попытался подобрать приличное слово для рода симпатии, которой он обделен не был, и решил, что проще определить симпатию Ады, как бескорыстную.
Писательница несколько сникла.
– Так как я сейчас в зависимом положении, то не могу пообещать, что не стану использовать ваше влияние ради собственной выгоды, – призналась она, глядя в сторону.
– Это понятно, – кивнул капитан. – Но мне почему-то кажется, что вы не станете действовать мне во вред…
– Мне бы тоже хотелось так думать, – качнула головой Ада. – Но я сейчас несколько взвинчена и не могу поручиться, что не наговорю гадостей или даже не… попытаюсь выкинуть какую-нибудь глупость.
– Очень мило с вашей стороны предупредить меня об этом заранее, – чуть более живо, чем обычно, улыбнулся капитан и направился в сторону К-5.
– Ах, красавец, – воскликнула писательница, с восхищением рассматривая летательный аппарат. – Можно его погладить?
Капитан вопросительно приподнял брови.
– Провести ладонью по корпусу, – быстро пояснила Ада.
– Почему нет? – передернул плечами он.
– Откуда же я знаю, из чего сделан корпус, – улыбнулась она.
– Разумная предосторожность, – согласился капитан, однако у него осталось ощущение, что речь шла о чем-то ином, что в действительности Аду интересовало, не эксклюзивны ли права капитана на обращение с этой машиной.
– Ты красоточка, ты косаточка… – тем временем мурлыкала та, поглаживая выпуклый бок К-5.
Словно отвечая на ее ухаживания, К-5 вздрогнула и мерно завибрировала. Ада замерла и бросила вопросительный взгляд на капитана.
– Все в порядке, – ободрил тот. – Просто вы ей понравились.
«Мне бы тоже понравилось, если бы меня так приласкали…» – добавил он про себя.
Ада задумчиво посмотрела на подрагивающий металл у своей ладони. В свое время она бы восприняла это как шутку, но с учетом развития местных технологий… кто знает…
