Максим отбросил телефон в сторону, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
А сейчас Лена едет домой. Он тоже скоро поедет. К пяти будет дома, как и обещал…
Максим резко выпрямился в кресле, посмотрел на часы. Половина третьего.
Стиснул зубы и чертыхнулся себе под нос.
Рано заканчивать рабочий день.
Максим нахмурился. Плевать на все! Это его фирма, черт побери!
Он наклонился над столом и связался с секретаршей.
— Марина, я еду домой. Встречи перенеси на понедельник, позвони Маркову и скажи, что совещание переносится, тоже на понедельник. Если будет звонить Кожан, проси перезвонить мне на мобильный. Если придет Петя… Петр Михайлович, я перезвоню ему сам, завтра. Все ясно?
Марина, ошарашенная заявлением, вначале промычала что-то невразумительное, а потом выдавила:
— М-да, Максим Александрович. Я все сделаю.
— Отлично. Я буду на связи, если что, — он хотел отключиться, но Марина вдруг воскликнула:
— Эээ… А как же Нуварова?
Максим чертыхнулся в голос и стиснул зубы.
— А что Нуварова?
— Она же… она приходила к вам, вы о встрече договаривались, — пробормотала Марина. — Вечером. И столик в ресторане на девять.
Максим вновь чертыхнулся, уже громче. Навалился на стол всем телом.
— Я сам ей позвоню, — он привстал с кресла. — Это все?
— Д-да… вроде бы, д-да…
— Отлично, — и отключился.
Через десять минут оделся, выскочил из офиса, запрыгнул в машину и на всей допустимой скорости помчался домой.
Когда Лена пришла, Макс был уже дома.
Она еще не видела его, но чувствовала, что он здесь. Она всегда знала, что он где-то рядом. Словно электрический разряд пронзал ее тело миллионами вольт, посылая импульсы к сердцу, к каждой клеточке ее тела, к каждой частичке ее души. Он рядом.
Лена прошла в прихожую, поставила сумку на стул и повернулась к вешалке, снимая с плеч плащ.
И тогда он подошел к ней сзади. Совсем неслышно, словно передвигался по воздуху. Она не услышала его передвижения.
Ее сердце предательски дрогнуло. Как дрожало всегда в его присутствии.
Она знала, что он подошел. И что стоит теперь в дверном проеме и смотрит на нее, наблюдает из-под немного опущенных век за ее движениями. Возможно, скрестив руки на груди, или небрежно засунув их в карманы джинсов. Прищурившись, осматривает ее с ног до головы и не произносит ни слова.
Порой для общения им не нужны были слова. Они все понимали и без слов.
— Ты дома? — проговорила она, так и не повернувшись к нему лицом, потянувшись, чтобы повесить плащ.
Он вздохнул, выдавая свое присутствие, о котором она и так уже знала.
— Да. Ушел пораньше, — проговорил он и двинулся к ней.
Лена замерла. Пораньше? Да еще только четвертый час!
— Еще и четырех нет, — проговорила она тихо и повернулась к нему лицом.
Почему хватает и одного взгляда на него, как ее бросает в дрожь? Эти правильные черты лица, волевой упрямый подбородок, пронзительные синие глаза, казалось, заглядывающие внутрь ее существа, и плотно сжатые губы, словно сдерживающие поток слов, которые он хотел бы произнести.
Самый красивый мужчина на свете. И он был ее мужем.
Только на бумаге. Только штамп в паспорте. Никакой любви.
— Ты не рада тому, что я пришел раньше? — раздраженно спросил Макс, скривив губы.
Лена покачала головой.
— Я думала, у тебя много дел, — выдавила она из себя. — В следующую субботу благотворительный вечер.
Макс поморщился и посмотрел в сторону.
— Я помню, — сказал он сквозь зубы.
Он был зол. Вновь зол. Лена чувствовала это каждой клеточкой души, для которой он стал воздухом. И могла поклясться, что сейчас его руки, спрятанные в карманах джинсов, сжались в кулаки.
— Ты долго, — сказал Максим вдруг.
Так вот что его беспокоит! Когда он позвонил, ей нужно было, оказывается, тут же хватать такси и мчаться домой, чтобы, как верной преданной жене, дожидаться его тут?!
Когда он ожидал от нее ТАКОГО подчинения, что-то внутри кричало о том, чтобы она воспротивилась.
Лена подхватила сумку и уставилась него.
— Прости, пробка на дороге.
Он смотрел на нее долго и пристально. И молчал. Ни слова не произнес. Но она видела, читала по его глазам, что что-то горит внутри зрачков, что-то, что хочет вырваться наружу, он хочет что-то сказать, выкрикнуть, возможно. Но он молчал, упрямо поджав губы и стиснув зубы.
