Составители Программы видели в крестьянстве единственную реальную силу, способную сокрушить большевиков. Сколь искренними были намерения эсеровских идеологов – ответить невозможно. Нужны документы-подлинники, а их нет. Потому, не оценивая Программу, просто раскроем ее основные положения.
1. Организация крестьянства как класса и подготовка его классового самосознания.
2. Обеспечение крестьянству руководящего места в политической, экономической и общественной жизни страны.
3. Крестьянство будет бороться со всеми диктатурами, в том числе и диктатурой пролетариата, за все политические и гражданские свободы.
4. Власть должна принадлежать крестьянству, опирающемуся на Крестьянский Союз.
5. Высшая власть должна принадлежать Земскому собору и Учредительному собранию Сибири.
В соответствии с упоминавшимся выше циркуляром ЦК ПСР «О работе в деревне» Крестьянский Союз как по нотам разыграл прелюдию восстания 1921 года. Огромную роль в том сыграли крестьянские «приговоры». По форме они безобидны, в них говорилось даже о преданности Советской власти, перечислялись горести и беды мужиков. А далее следовал призыв к неповиновению и бунту, как единственному пути к спасению от гибели.
В «приговорах», принимавшихся в декабре 1920-го и январе 1921 годов на сельских и волостных сходах Ишимского уезда нет ни слова против Советской власти. «Дайте нам хлеб и возможность свободно жить, мы просим только хлеба!».
Ленин говорил: «Весенние события 1921 года показали еще раз роль эсеров и меньшевиков. Они помогают колеблющейся и мелкобуржуазной стихии отшатнуться от большевиков, совершить «передвижку власти»... Такие люди помогают мятежам...».
Именно так – «помогают мятежам»! Вот это, пожалуй, наиболее точное определение роли эсеров в крестьянском восстании 1921 года. Они «помогли» крестьянам признать необходимость и неизбежность восстания, подсказали как его начать...
По докладным ГубЧК, подпольные ячейки эсеров на селе не только вели антибольшевистскую пропаганду среди крестьян, но и составляли списки коммунистов и советских активистов (чтобы ни один не ушел от расправы), подготавливали планы и карты местности (для будущих повстанческих штабов), разлагали, деморализовывали бойцов красноармейских частей, вербовали середняков и бедняков в тайные боевые дружины. (К сожалению, ни одного конкретного примера подобных действий я не обнаружил).
Эсеры наводнили Сибирь листовками, газетами, воззваниями, которые умело и непрестанно бередили и бередили кровоточащие раны, нанесенные крестьянам политикой военного коммунизма. В них приводились горькие, жгучие, чудовищные факты беззакония и самодурства продработников, действовавших «от имени и по поручению» Советской власти, большевистской партии. Потому преступления «продразбойников» становились преступлениями тех, кто вручил им оружие. Ну, а коли надругательства и бесчинства творились именем власти и под ее прикрытием, то единственным спасением для крестьян становилось свержение этой власти. В эсеровских прокламациях, воззваниях и листовках, адресованным сибирским крестьянам, факты приводились – подлинные, выводы делались – неоспоримые, с далеким поразительно верным заглядом вперед. В подтверждение сошлюсь на фрагменты из Обращения к сибирским крестьянам, выпущенном в свет в канун восстания...
«...За три года все изменилось. Большевики... правят самодержавно, прикрываясь именем рабочих и крестьян. Власть Советов заменили властью ЦК РКП...
Рабочие прикреплены к фабрикам и заводам... Бывшие царские чиновники, перекрасившиеся в красный цвет, заполнили комиссариаты и советские учреждения, стали совслужащими. По переписи 1920 года в Москве на 1023 тысячи жителей 231 тысяча совслужащих, на 5 жителей 1 чиновник. В Питере 1 служащий на 4 жителя. При царе чиновников было вдвое меньше. Ленинские чиновники получают не только жалование, но и жирные пайки и сидят на горбу крестьянина.
У крестьянина отнимаются завоевания революции. Большевики всегда смотрели на крестьянство, как на класс, чуждый революции и социализму, как на мелкую буржуазию. В Октябрьскую революцию, когда большевикам надо было по крестьянским спинам взобраться к власти, они заигрывали с крестьянством; когда почувствовали себя сильными, опять запели о мелкобуржуазности крестьянства. У трудового крестьянства отняли право свободно участвовать в Советах. Непокорные крестьянские съезды разгонялись. Выбранные крестьянами представители заменялись назначенными. В деревнях посадили в комитеты бедноты лодырей. Социализацию земли подменили национализацией. Из общекрестьянской земля стала государственной. Крестьянин становится государственным казенным человеком, от него отнимают право распоряжаться продуктами своего труда. Военной силой отбираются хлеб, скот, масло, яйца, птица – все, над чем крестьянин проливал трудовой пот, за чем ходит он, недоедая, из последних сил напрягаясь в тяжелом труде. Теперь все трудящиеся залиты не только потом, но и кровью. Рекой льется крестьянская кровь. Крестьяне умирают на белогвардейских фронтах под пулями царских генералов, они тысячами гибнут под пулями большевистских продотрядов и чекистских летучек. Загнанный в тупик крестьянин, начинает засевать столько, сколько нужно, чтобы прокормиться самому, режет скот – иначе отнимут. Рядом с оброком вводится барщина – гужевая, лесная и прочие повинности вытягивают соки из крестьян и его рабочего скота. Хозяйство разоряется. Частые военные мобилизации, поборы, повинности, усмирения доводят крестьянское хозяйство до нищеты, а его самого до полного отчаяния... Свободный вольный труд крестьянина на своей земле стал казенным подневольным на казенной земле ради казенного хлеба. Государство, и крестьян, и рабочих, все способности и силы к свободному сотрудничеству и творчеству... Всякая централизованная государственная власть должна неизбежно привести к рабству трудового народа...».
