И не случайно уже в конце 1941 года многие гитлеровцы стали посылать к себе на родину панические, слезливые письма. Кое-какие из них попали к нам вместе с другими трофеями. Инструктор политотдела капитан Сергей Комаров использовал их в своей работе и передавал мне.
Вот некоторые выдержки из этих писем.
Солдат Вернер Шлик: "На родине считают, что сила русских сломлена. Я уверяю вас, что они каждый день дают нам почувствовать, сколько у них еще сил. Новые наши подкрепления начинают удирать при первой атаке... Я не дал бы теперь и гроша за свою жизнь. Все равно мы все полетим к черту. Таково общее убеждение".
Обер-ефрейтор Г. Таше: "Из моей роты я остался один с шестью солдатами".
Обер-ефрейтор Август Пфефер: "Лучше один хороший бой, чем это ужасное ожидание смерти, чем ежедневная гибель от русских одиночных выстрелов. Казалось, можно было бы уцелеть, ибо больших боев нет, а выбито почти полроты. И кто только научил русских проклятому снайперскому огню?!"
Солдат Эрнст: "У каждого человека должна быть надежда, без нее невозможно жить. Но какой может быть надежда в войне, где сама тишина и военное затишье только бесконечный фон ежедневных незаметных одиночных потерь от русского снайперского огня".
Карл Бехнер: "Как грязные мыши, забились мы в блиндажи. Боимся дня, боимся солнца, боимся высунуть не только голову, но даже руку. Позиционная война оказалась страшнее, чем я думал. Наверное, против наших частей находятся опытные русские охотники".
Ефрейтор Гельмут Кальцбах: "Обстановка создалась исключительно тяжелая. Под Ленинградом мы действительно поняли, что такое истребительная война. Разгром наших войск под Тихвином заставил нас думать не о движении вперед, а о другом, о спасении жизни".
На эти письма приходили соответствующие ответы из Германии. Усталость и разочарование солдат доходили до тыла, несмотря на строгую цензуру. Солдату Артуру Тингермюнде родные писали: "Нам ничего не нужно, славы и чужих земель, только бы кончилась война с Россией. Как угодно, но только скорей". Аналогичное письмо получил от родных из Берлина и ефрейтор Гуго Пастеркатер: "Судьба немецкой военной молодежи повторяется снова. Надо полагать, что конец этой многолетней войне не так далек. Сейчас все так же печально и безнадежно, как и в конце 1918 года".
Признание гитлеровских солдат и офицеров в том, что против них под Ленинградом ведется истребительная война, радовало нас.
В приказе от 1 января 1942 года Гитлер благодарил своих солдат за создание "невиданной в истории человечества блокады" и нагло заявил, что не позднее, чем через 3-4 недели, "Ленинград, как спелое яблоко, упадет к нашим ногам... Ленинград мы не штурмуем сейчас, Ленинград выжрет самого себя".
Но нет, не тем обернулся для фашистов наш Ленинград!
...Вскоре после Нового года я получил приказ отправиться в Ленинград за пополнением. В помощь мне был дан работник штаба дивизии. Кроме того, я взял и своего связного, уже не молодого, но исполнительного и аккуратного красноармейца Белова. Белов, конечно, обрадовался этой поездке - ему предоставлялась возможность побывать в семье, взглянуть на жену и детей, которые не успели эвакуироваться и жили где-то на Литовской улице вблизи Обводного канала.
В Ленинграде я не был более месяца. Срок вроде бы небольшой, но мне показалось, что прошли чуть ли не годы. Ехали мы по Ленинграду ночью. Погруженный во мрак, он, казалось, скрывал в себе что-то таинственное. Многие дома были разрушены, многие обгорели. Таких домов стало больше. Улицы были совершенно безлюдны. Лишь изредка встречались патрули. В районе Московского вокзала и Лиговки полыхало огромное зарево пожара.
На распределительный пункт, организованный в Доме культуры завода имени Карла Маркса, приехали под утро. Дежурный отвел нам отдельную комнатушку, и мы тут же уснули.
Утром узнал неприятные новости. Фашисты усилили обстрел города из дальнобойных орудий и бомбежку с воздуха. Одна из бомб угодила в Гостиный двор, где в это время выдавались по карточкам продукты. Сто сорок восемь человек получили ранения, девяносто восемь было убито. На площади Стачек разорвался крупнокалиберный снаряд. И тут были большие жертвы: шестнадцать раненых и четырнадцать убитых.
