Сидельников спросил у продавщицы, не знает ли она, где находится справочное бюро.
— Знаю, — мигом ответила продавщица. — Я все тут знаю. А в нагрузку за справку — бери пять пирожков.
— Только поел, — засмеялся Володя. — На обратном пути возьму десять. Так где справка-то?
— Подругу детства потерял?
— Точно!
— Где работает?
— В каком-то «снабе».
— В городе «снабов», милый… Тебе по какой части?
— По лесной…
— Если «Облснаб», то на Кручинихе, километров пять будет. «Лесоснаб» — рядом, на Победе, две остановки автобусом. Садись на восьмерку — на площади Победы выходи, увидишь по левую руку большой дом с колоннами… Там еще этот был, как его… совнархоз. В том доме у меня подружка работает.
— Начальником каким-нибудь? — с тайной надеждой спросил Володя.
— Ну да! Стаканы моет в буфете. Ты только с начальством знаешься? Сам-то велик ли начальник?
— Не похож разве?
— Шофер или тракторист, — уверенно заявила продавщица.
— Все за начальника принимают, а ты — тракторист.
— Пускай принимают. Меня не проведешь…
— Может, я начальник снабжения!
— Уморил, — рассмеялась женщина. — Начальник снабжения, самый захудалый, все ходы и выходы знает, в темноте без свечки любую дырку найдет. А ты справочное ищешь.
— Все правильно, — сдался Володя. — Глаз — ватерпас.
— А ты думал! Двадцать лет, считай, на этом углу стою. Миллионов пять пирожков продала, не меньше. А пирожки люди в руки берут. По рукам-то все и узнаю, как цыганка… Чего хоть тебе доставать надо, если «снабом» интересуешься?..
Из железного прилавка вдруг поперла наружу горячая вода, заволакивая густым паром торговую точку. Продавщица мигом выдернула из розетки кабель, незлобно выругалась.
— Кое-какие части надо к бензомоторной пиле, — признался Володя, отгоняя рукой паровое облачко.
— А зачем тебе «снаб»? Езжай в магазин промышленного оборудования, там любых железяк навалом.
— Это где ж такой магазин?
— В Париже.
— Где?
— Ты что, первый раз в город приехал, про Париж не слыхал?
— Не слыхал.
— Поселок такой. Пленных французов после войны с Наполеоном сюда завезли. Поселились они на берегу речки, поженились на наших бабах. Оттуда и пошел Париж. Садись на тройку и ехай почти до конца. Там спросишь…
— Если только достану нужное — с меня причитается, — пообещал Сидельников.
— Ну-ну, поглядим… Вон как раз тройка идет…
Володя ехал до североградского Парижа минут сорок. Оказалось — деревня деревней. Если бы слева на фоне пасмурного неба не маячил своим хозяйством большой город, можно было бы считать, что попал он в глухое таежное село, куда изредка ходит рейсовый автобус. Только нужный Володе магазин выглядел величественно и нарушал гармонию бревенчатой застройки. Красного кирпича, поднятый на высокий цоколь, большеоконный, с широкой бетонной лестницей, этот магазин мог претендовать на законное место в самом центре города. С тыловой части была выгорожена высоким забором порядочная территория и, заглянув в щель, Володя увидел во дворе множество всяких предметов из железа, нераспакованных ящиков, контейнеров, и понял, почему этот нужный магазин не отвоевал себе место рядом с центральной гостиницей: слишком громоздким был его товар. Неужели среди всего этого богатства не найдется пильных цепей?
Сидельников поднялся на высокое крыльцо, стал заглядывать в окна. На бетонном полу торгового зала стояли разные механизмы, моторы, шестерни диаметром в человеческий рост, прочие железные изделия, о назначении которых Володя не знал.
В дальнем углу за прилавком уже появились продавцы. Они что-то двигали с места на место, распаковывали товар, выставляли его на полки. «Был бы тут хоть один знакомый продавец, — размышлял Володя, — мигом бы достал нужное. Если на прилавке его и нет, нужного, то где-то в подсобке все равно найдется. Это точно! В кусинском универмаге никакой дефицит не лежит, а черканет Козюбин записочку — нужное появится мигом. Так, наверное, и здесь. И везде…»
Ближе к десяти у магазина стали собираться покупатели — одни мужчины. Понятно, магазин промышленного оборудования — не «Пассаж»…
— Чего здесь бывает, в основном? — поинтересовался Володя у пожилого мужика в замусоленном полушубке, с прилипшей к губе и давно потухшей сигаретой «Прима».
