*** ***
. Покои Поттеров. Этот же вечер.
- Прости, Котёнок, я не смог выбрать тебе подарок... - Харальд опустил взгляд к полу.
- Гарри, дурачок, - она, подскочив с кресла, обняла мужа, - Идиот, не понимаешь, что мне каждый день рядом с тобой - лучший подарок. Я до сих пор не понимаю, почему ты меня любишь?
- Глупышка... Никто не знает, почему любит другого... И я тоже не знаю... - и он нежно прижал плачущую девушку к груди, - Не плачь, маленькая, не рви мне душу. Она и так настрадалась...
- Прости... - она посмотрела в его глаза и, вытерев слёзы, несмело улыбнулась, - а что у тебя в коробке?
. Гарри, притворно вздохнув, передал свёрток жене. Она сорвала праздничную обертку и в восторженно ахнула - перед ней лежала упаковка Многовкусного шоколада. Но вспомнив один из эпизодов прошлой жизни, Миона упала в кресло, отодвинув коробку подальше от себя. Поттер сел рядом и обнял ее.
- Что с тобой?
- Прости, опять напугала... Просто вспомнила шестой курс, рождественские каникулы на Гриммо. Дамблдор положил передо мной такую же коробку, на которой твоим почерком было написано: " Счастливого Рождества! Веселого Нового года!". Я швырнула ее в огонь. А ровно через год я вдоволь поиздевалась над твоим письмом, оставленным для меня перед твоим уходом на поиск последних хоркруксов. Особенно я смеялась над тем четверостишием в конце, хотя оно было суровой истиной.
- Помню. " Мы были вместе, дружны были, / Но ты чужим поверила словам. / Моё имя ты забыла / И вместе быть не суждено уж нам...".
- Да именно оно. Потом ко мне подошла Дафна, сбежавшая от ПСов после убийства родителей. Она вырвала у меня листок и произнесла непонятую тогда мной фразу: "Эти четыре строчки - одно из свидетельств твоего позора". И она оказалась права. Харвеста как-то показала мне это письмо. Оно было заключено в стеклянную пластину и было экспонатом в музее Третьей Мировой Войны, основанном выжившими в той бойне солдатами. Стояло в экспозиции "Начало конца" наравне с палочкой того идиота-Пожирателя, тюремной фотографией Дамблдора и договором об отмене Статута секретности в Германии.
- Давай жить настоящим, любимая. Прошлое пусть останетсяч в прошлом. Слушай, а давай будем делить каждую конфетку пополам и смотреть на что похож вкус в нашей жизни. Например, вот эта, кругленькая...
- Хи-хи, вишня в коньяке...
- Хм, наверное, это наши пирушки с друзьями.
- Точно! - Герми взяла шоколадную звездочку, - Суфле... Твоя забота обо мне...
- И твоя. Так, а с чем ты? О, орешки! Твердые, заразы... Ну это точно гранит науки.
- В точку! - Миона потирала лоб, ушибленный об стол в приступе смеха, - А эта с трюфельной начинкой и вафельной крошкой, а?
- Наши семьи и друзья.
- Чёрт! Перец!!!! - Гермии заметалась в поисках чего-нибудь попить. Гарри вынул из шкафчика бутылку молока, которая тотчас была ополовинена Мирной.
- Ффух... Уже легче... Перец и шоколад - это точно наши ссоры и примирения.
- Даже не спорю. Морская соль...
- Моё раскаяние и слёзы радости. А что у нас в этом сердечке? Земляничный глинтвейн... - тут они посмотрели в глаза друг другу, - Сладко и пряно...
- Наша любовь. Сладость страсти и оттенки чувств... - Поттер нежно поцеловал жену. Когда воздух в лёгких закончился, она отстранилась от него и стала подниматься с диванчика.
- Куда ты?
- Подожди немного, у меня есть для тебя небольшой сюрприз.
. Через пять минут Мио подошла к любимому со спины.
- Вообще-то я здесь.
. Гарри обернулся и обомлел - его супруга одела тонкий кружевной комплект черного цвета, причем не прикрывающий почти ничего.
- Нну как? - она залилась румянцем.
- Тебе нечего стыдиться, милая. Для меня ты идеал, а остальные могут засунуть своё мнение куда подальше.
- Гарри... Гарри... Не так быстрооо... - застонала она, чувствуя руки мужа, ласкающие ее через белье, - Хаааа... Хаааа..
- А чем ты думала, надевая такую прелесть? Ну уж явно не головой, если считала, что я не поведусь...
. Она развернулась в его обьятьях и поцеловала.
- Ты прав... - ноги не держали ее и Гермиона оперлась попкой о кресло. Гарри стянул ее трусики вниз и опустился на колени, начав ласкать любимую ртом. Мио поскуливала и негромко стонала от удовольствия, которые ей дарили губы и язык мужа. Когда вспышка экстаза накрыла ее, Герми рухнула в руки Харальда.
