От этого движения ее законный муж сразу же проснулся и через мгновение осознав, что происходит нежно обнял молодую супругу и прижал ее к своей груди, при этом они оба, словно сговорившись блаженно вздохнули, после чего не громко рассмеялись.
— Доброе утро, — не громко проговорил Песчанин.
— Доброе.
— Ну и как нам спалось.
— Если честно, то по началу мне вообще не спалось.
— Ну, это понятно.
— Я не о том, — вдруг покраснев и смутившись, возразила Света. — Ты знаешь, что ты безбожно храпишь, — словно пытаясь отомстить за свое смущение, мстительно заявила она.
— Да, мне говорили об этом.
— Кто? — резко садясь на кровати, спросила она.
— Семен, да и Сережа тоже, — ничего не понимая ответил Антон, а затем, улыбнувшись привлек ее к себе. — Несуразный мой ребенок. Давай договоримся, что ты не станешь меня ревновать к делам давно и окончательно минувших дней. С того момента как я имел удовольствие очнуться от горячки в доме у Звонаревых, для меня нет и не может быть других женщин, по этой причине я прошу тебя веди себя не как девочка гимназистка, а как взрослая женщина. Договорились. Фотиния. — Вчера он сильно удивился, когда священник затянул: 'Венчается раб божий Антон, рабе божьей Фотинии…'
— Это крестильное имя. Просто отец хотел назвать меня Светланой, но в святцах такого имени нет. Но все и всегда называли меня Светланой. Давай не будем ничего менять?
— Давай, — легко согласился Антон. — А что я действительно громко храплю?
— Ну-у я бы не сказала, что громко. В отличии от папы, который иногда засыпая на диване рычит словно тигр в клетке, ты храпишь, скажем так, несколько поделикатнее, то есть не так громко. Но заснуть это все же мешает.
— Кстати уже девять часов и сдается мне нам пора вставать. Через три часа у твоих родителей поезд.
— Ты так спешишь, — спросила Света, игриво поглаживая грудь мужа.
— Света прекрати.
— Почему?
— Потому что нужно проводить родителей. Но уверяю тебя, я позволю тебе взять реванш позже.
— Ваше превосходительство, капитан второго ранга Науменко по вашему приказанию прибыл.
— Здравствуйте Петр Афанасьевич. Присаживайтесь, — Макаров радушно указал на кресло напротив себя. — Как служится на новом месте.
Науменко расположился в указанном кресле в каюте адмирала на крейсере 'Аскольд' и приготовился к нелегкому разговору. Другим он и не мог быть, между ними были старые, с многолетней историей противоречия.
— Благодарю, превосходно. Мне как старому моряку, везде любо, где есть возможность служить на корабле, признаться в экипаже служить радости мало, — угрюмо ответил Науменко. Ему было прекрасно известно о том, что Макаров не поддержал его назначения, но был вынужден уступить настойчивости наместника, вдохновленного его работой.
— Петр Афанасьевич, я недавно получил экземпляр вашей книги и признаться был рад, что вы меня не разочаровали, — задумчиво начал Макаров. — Вы вероятно не в курсе но я написал практически такой же труд, но ваша работа оказалась более удачливой и ее в отличии от моей напечатали, но меня поразило то как тождественно мы с вами мыслим. Не знай я вас так хорошо, то решил бы, что у меня бессовестно содрали мою работу. Впрочем, если вы ознакомитесь с моей то возможно, придете к тем же выводам.
— Прошу прощения ваше превосходительство…
— Бросьте. Я же сказал, что считаю эту мысль абсурдной. Вам наверное известно, что я противился вашему назначению, — несколько замявшись продолжил он. — Но должен признать, что ознакомившись с вашей работой пришел к выводу, что это один из немногих случаев, когда наместник оказался абсолютно прав настояв на своем, — затем усмехнувшись продолжил. — Впрочем, я уверен, что вызвано это одним только желанием, побольнее уязвить мое самолюбие. Грешен, люблю чтобы меня ценили по заслугам.
Макаров поднялся и стал молча прохаживаться по каюте, Науменко не оставалось ничего другого, как наблюдать за командующим, находясь в своем кресле. Но вот Макаров остановился и не глядя на собеседника спросил, резко меняя тему беседы.
— Как Вера? — было прекрасно видно, этот вопрос дался ему настолько трудно, что он буквально выдавил его из себя.
