— Понятно. Но тут мы и сами кое что придумали, — говоря это Покручин имел ввиду предложение унтеров, присланных Гавриловым. Как говорится, все гениальное просто. Берутся обычные крупноячеистые рыбацкие сети, на них крепятся лоскуты ткани, различной расцветки самой несуразной формы и пожалуйста, маскировочная сеть готова. Такие сети в достаточном количестве уже были изготовлены на оба бронепоезда, так что скоро им предстояло пройти боевое крещение, — А каковы дальнейшие планы?
— В данный момент, мы переводим все наличные силы сюда, в Нангалин, будем строить еще одну ветку. Да чуть не забыл. Гобята меня предупреждал, что моряки любители залпового огня. Так вот, убедительная просьба воздержитесь от этого. Тут и старые пути вряд ли выдержат, а об этих, сотканных на скорую руку и говорить нечего. Так что вполне себе может оказаться, что сами себя и запрете.
— Непременно учтем.
* * *
Несмотря на ранний час, утро огласилось различными звуками, столь присущими биваку. Здесь были и ржание лошадей и нескончаемые человеческие голоса, перемежающиеся резкими, отрывистыми командами офицеров и унтеров, перестук молотков, перезвон металла, грохот колес телег, посвист паровозов, лязг сцепок. Лагерь расположившийся в окрестностях и самой станции Нангалин проснулся довольно рано, предстоял еще один день и возможно не такой спокойный как раньше. Еще с ночи слышались звуки перестрелки у города и небольшая артиллерийская канонада.
Звонарев поднялся легко, словно наново родился, что бывало у него довольно редко. Обычно, сон отступал медленно с неохотой, оставляя после себя тяжесть, которая развеивалась не так скоро как хотелось бы, а потому, чтобы побыстрее прийти в себя приходилось прибегать к физической зарядке, но бывало и вот так, как сегодня.
— Доброе утро Сергей Владимирович.
— И вам доброе, Роман Дмитриевич. Если оно только доброе.
— Что-то вы как-то меланхолично настроены, или даже я бы сказал, пессимистически.
— Для особого оптимизма не вижу причин. Скорее всего сегодня предстоит бой, — от чего-то он был уверен, что непременно произойдет и не далее как через час, во всяком случае для того чтобы здесь произошли изменения, он лично причин не видел.
— Вы это бросьте. Вы не обыватель какой и даже не офицер интендантской службы, Вы командир, а потому не забывайте, что на Вас смотрят ваши подчиненные. Так что отставить хандру, выше нос, излучаем уверенность и бодрость духа.
— Есть уверенность и бодрость духа, — только вот слова эти особой бодростью отчего-то не отличались. Сам Покручин тоже видать не больно-то спокоен, если поднялся на рассвете.
— Да-а, тяжелый случай. Но насчет уверенности и бодрого духа это не пожелание, а приказ. Так что извольте исполнять. Я собираюсь восполнить пробел в образовании и проехать таки по району предполагаемых действий. Как насчет составить компанию?
Как не удивлен был Звонарев, но факт остается фактом, Покручин от чего-то проникся к нему уважением и всякий раз искал с ним общения или советовался по тому или иному вопросу. Возможно, причина крылась в том положении, что занимал Сергей в гражданской своей жизни, этого ему никак не хотелось, было бы жаль разочаровываться в человеке. А возможно, она была в том, что прапорщик просто таки фонтанировал различными идеями и для достижения результата не боялся затратить свои средства, так форма, маскировочная сеть, аэростат со всем оборудованием были поставлены именно за счет Звонарева. К тому же все эти идеи не так чтобы с радостью были восприняты, в том числе и Покручиным, но новоявленный офицер настоял и пока все говорило о том, что польза будет. Если имело место второе, то это грело.
— Не думаю, что это хорошая идея. Судя по всему, ночью японцы выбили наш заслон из города, стало быть, у них было время и для сосредоточения. Так что скоро начнется.
— А Вы разве генерал Оку? Откуда Вам знать это доподлинно?
— Я и не знаю. Это просто мои умозаключения.
— Что же убедили. Подождем до обеда, если не начнется, то сегодня уже ничего не будет, такие дела лучше затевать с утра, чтобы впереди день был, а то эдак ночью вообще ума ничему не дашь, — Сказать-то сказал, да вот только и сам судя по всему не верит в то, что будет столько времени.
