Звучала старая популярная песня. Макс слышал ее много лет назад, его бабушка очень ее любила. Коровы никак не реагировали на пение Пиппы. Макс продолжал помогать ей и слушал.
— Вы не поете? — спросила она, закончив песню и ласково шлепнув корову по заду. — Даже в душе?
— Не пою, но мне нравится слушать вас.
— Лучше спойте в следующий раз со мной.
— Почему вы избегаете мужчин?
— Такова жизнь, — она театрально вздохнула и рассмеялась. — Ни один мужчина не находит мой стиль одежды сексуальным.
О каком стиле одежды она говорит?
Макс едва мог различить очертания фигуры Пиппы, завернутой в непромокаемый плащ. На ее ногах были огромные резиновые сапоги. В этой одежде она представляла собой бесформенную серую массу.
Сексуальна ли Филиппа? Вряд ли, однако чем-то все-таки она меня привлекает, что, надо сказать, совсем мне не нравится.
Макс собирался забрать отсюда Марка и приставить к нему Чарлза Мевеля. Поступив таким образом, он смог бы вернуться к той жизни, которую любил.
А люблю ли я свой образ жизни? Эй, с чего это вдруг я стал об этом задумываться?
Да, Макс был доволен собой и не собирался что-либо менять в своем привычном укладе, однако встреча с Филиппой навела его на определенные размышления. Тот факт, что она запела через несколько минут после того, как плакала, поразил Макса.
Итак, ей лучше удается поднимать себе настроение, чем мне. И все же зачем она живет в этой глуши?
Макс продолжал работать, ощущая на себе взгляд Пиппы. Она явно весьма наслышана о королевской семье Альп д'Эстелла, причем ничего хорошего ей скорей всего не рассказывали.
— Извините, что прерываю вас, но с Шалопутки пора снять доильный аппарат, — сказала Пиппа и, заметив, что Макс удивлен, прибавила: — Это та красотка с белым носом, которая стоит последней в ряду. Ее начали доить первой, а теперь ее нужно вывести.
— Почему вы так назвали корову?
Пиппа сняла доильный аппарат и открыла перед коровой ворота, однако та не сдвинулась с места.
— Видите, что она делает?
— Я бы тоже не согласился идти в темноту и дождь.
— Когда ее выгоняют на улицу, она хочет остаться под крышей, а когда ее загоняют под крышу, она желает остаться на улице. Другие коровы косо на нее поглядывают.
— Поэтому вы назвали ее Шалопуткой.
— Не могла же я назвать ее Психопаткой!
Макс хлопнул корову по заду, приказывая ей выходить, однако та решила дать ему пинка копытом. Он вовремя увернулся.
— Я же говорила, что она психопатка. Я всегда дою ее первой, чтобы поскорее от нее избавиться.
— Все же следовало назвать ее именно Психопаткой.
Поняв, что устроить переполох на ферме не удастся, корова наконец неторопливо вышла во двор.
— Так что вы, черт побери, все-таки делаете на молочной ферме? — спросил Макс.
— Я дою коров, как и вы.
— Вы же медицинская сестра!
— Сейчас у меня есть более интересные занятия.
— Они начались после гибели Джины и Дональда?
— А чего вы от меня ждете? Я что, должна сказать, будто моя медсестринская карьера для меня важнее, нежели забота о сиротах? А теперь, мистер де Готье, снимите доильный аппарат с Толстухи.
Пиппа отвернулась от Макса, чтобы якобы привести очередную корову, однако он понял: она просто хотела прервать разговор.
Он вспомнил, как Марк назвал Пиппу членом своей семьи. Захочет ли эта женщина поехать вместе с детьми в Альп д'Эстелла?
Проблемы нужно решать по мере их поступления, а пока займусь-ка я Толстухой.
По радио прозвучала пара сентиментальных песен, однако Пиппа им не подпевала.
— Вы приехали сюда для того, чтобы забрать детей в Альп д'Эстелла, — утвердительно сказала она, а Макс поднял голову и встретился с ней взглядом. Ее глаза сверкали от ярости. По непонятной причине ему стало стыдно.
— Я заберу и вас, если вы этого захотите.
— Когда вы прилетели в Австралию?
— Около девяти часов назад.
— Вы летели из Франции? — спросила Филиппа и, услышав положительный ответ, едва слышно прибавила: — Значит, сейчас ваши биоритмы нарушены, поэтому вы и не можете мыслить здраво. Оставим этот разговор на потом. Не могли бы вы сделать радио погромче?
— Вы больше не хотите разговаривать?
— Если хотите знать, я вообще не желала с вами общаться! — рявкнула она. — Мы с детьми должны жить здесь. А теперь давайте-ка доить коров.
