Такое очевидное совпадение не внушало надежд на благоприятный результат. Подобно лорду Монмуту, Бэзил никогда не снисходил до щепетильности в вопросах выбора одежды, не признавая искусственных ограничений, и подполковник оглядывал его сейчас с некоторой брезгливостью. Неудачно подобранная троица направилась к столику.
Солдат и государственный деятель разложили на коленях салфетки и, захваченные увлекательным делом заказывания завтрака, позволили себе погрузиться в молчание, куда весело нырнул и Бэзил.
– Нам надо что-то делать с Либерией, полковник, – сказал он.
Подполковник смерил его оскорбленным взглядом. Так всегда смотрят простые солдаты, когда при них речь заходит о войне в ее широких аспектах.
– Полагаю, те, кто этим занимается, знают, что делать, – заметил он.
– Вы так думаете? – возразил Бэзил. – А я считаю, что у них и мысли нет на этот счет.
И минут двадцать он развивал тему, объясняя, почему Либерию необходимо срочно аннексировать.
Старшие молча ели. Наконец случайное упоминание России дало возможность сэру Джозефу вклиниться со своим мнением.
– Я с недоверием отношусь к разного рода пророчествам, – сказал он. – Однако есть нечто, в чем я совершенно уверен. Еще до Нового года Россия выступит против нас, чем заставит Италию и Японию перейти на нашу сторону. А мы тогда организуем блокаду, результаты которой все ощутят очень скоро. Войну для нас выиграют вещи, о которых ни вы, ни я ранее не слыхивали, такие как марганец или бокситы.
– И пехота.
– И к тому же пехота.
– Научите рядового шагать в строю и стрелять, дайте ему в командиры хорошего офицера, а остальное он сделает сам.
Бэзилу момент показался подходящим для того, чтобы обратить разговор к собственным проблемам.
– Какого офицера вы называете «хорошим»?
– Если он таков, каким надлежит быть офицеру.
– Удивительная вещь, – начал Бэзил. – Почему-то считается, что аристократы способны руководить людьми, вести их за собой. Так было в старину, когда они росли на принадлежащих им землях и в них воспитывалось умение об этих землях заботиться. Но теперь-то три четверти ваших офицеров живут в городах. Вот у меня земли нет.
Подполковник бросил на Бэзила исполненный отвращения взгляд.
– Да-да, понятно.
– А у вас как? Есть земля?
– У меня? Нет. Брат вот уж сколько лет как продал имение.
– Ну вот, видите!
Как было кристально ясно сэру Джозефу и как начал смутно подозревать Бэзил, подполковнику сказанное не понравилось.
– Сил был одно время кандидатом от консерваторов западных областей, – сказал сэр Джозеф, отчаянно желая удалить возможный источник предвзятого отношения.
– Кто только не объявлял себя консерватором за последние год-два. По мне, так половина всех несчастий отсюда и идет. – И, чувствуя, что, может быть, повел себя недостаточно корректно, подполковник милостиво добавил: – Не в обиду вам будь сказано. Надо думать, с вами все было в порядке.
Кандидатство Бэзила не было темой, о которой стоило особо распространяться, и сэр Джозеф повернул беседу в другую сторону:
– Конечно, чтобы перетянуть Италию на нашу сторону, французам потребуется пойти на ряд уступок – отдать Джибути, например, или что-нибудь в этом роде.
– Какого черта им это делать? – раздраженно вопросил подполковник. – Зачем нужна эта Италия?
– Чтоб послужить противовесом России.
– Каким образом? Почему? На каком участке? Совершенно не вижу смысла!
– И я не вижу, – поддержал Бэзил.
Угроза поддержки со столь нежелательной стороны заставила подполковника мгновенно перестроиться.
– Вот как? – сказал он. – Ну, не сомневаюсь, что Мейнверингу виднее. Знать такого рода вещи – его работа.
Ободренный этими словами сэр Джозеф на протяжении всего завтрака продолжал развивать план разумных уступок, которые Франции надлежало бы сделать Италии, называя в частности Тунис, Французское Сомали и Суэцкий канал.
– Корсику, Ниццу и Савойю, – предложил Бэзил.
Сэр Джозеф предложение отклонил.
Не солидаризируясь с Бэзилом, подполковник молча слушал предложения по расчленению союзника. Соглашаться на этот завтрак он не хотел. Ссылаться на занятость было бы глупо, но он на самом деле был чрезвычайно занят, занят больше, чем когда-либо, и два эти часа в середине дня нужны были ему для отдыха и восстановления сил. Он привык тратить их на общение с людьми, которым можно было поведать о своих делах, о том, чем он занимался утром, с людьми, которые оценили бы важность его деятельности, ну а если не это, то он мог бы провести эти часы с красивой женщиной. Клуб путешественников подполковник покинул так рано, как только позволяли приличия. Он был встревожен и раздосадован всем, что услышал, и в особенности подозрительным явлением этого юного радикала, чью фамилию он не запомнил. Уж от такого знакомства по крайней мере, думал он, сэр Джозеф мог бы его избавить!
