Он вытаскивает из кармана и показывает вырезанный из журнала фотоснимок, на котором виден остров — небольшой утес в зеленом море.
— Вот он, остров Зримо… Остров, где родилась Эдмея Тетуа… и куда жаждет вернуться ее душа. Эдмея Тетуа! Величайшая певица всех времен! Чудо вокала! Божественный голос!
Судовой оркестрик что-то наигрывает.
Монарх со своей свитой продолжает трапезу за отдельным столом, на специальном возвышении.
Слепая принцесса Лериния называет цвета:
— Голубой… голубовато-белый… Ультрамарин… Изумрудно-зеленый… Зеленый… Светло-синий…
ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ. Она воспринимает музыку как своего рода спектр…
СЕСТРА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА. Белый… белый… белый…
ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ. Сестра утверждает, что каждой ноте соответствует определенный цвет.
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Один французский учений установил, что некоторые люди наделены особым даром цветового восприятия звуков.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Позвольте мне сказать… Я лично не верю, что это доказуемо… Этак всякий может заявить, что он слышит цвета!
ПЕРВАЯ ФРЕЙЛИНА. Ясно ведь, господин Кунц, что столь чувствительной… натурой наделены не все!
Принцесса продолжает перечислять цвета.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (за кадром). Я бы никогда не позволил себе в этом усомниться, просто я хотел сказать, что научное доказательство такого феномена вряд ли возможно.
ВТОРАЯ ФРЕЙЛИНА (по-немецки). А мне вот тоже однажды во время болезни казалось, что у всех людей лица зеленые.
СЕСТРА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА. Да нет же, мы все можем различать цвета в музыке. И не только в музыке — голоса тоже разного цвета.
ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ. Ты говоришь, что у меня голос серый. И всегда он такой?
СЕСТРА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА. Не всегда. Когда ты чем-то озабочен, голос у тебя становится цвета ржавчины — красновато-коричневым… А вот у начальника полиции голос всегда одного и того же цвета. Такой желтый, непрозрачный, тусклый!
ВЕЛИКИЙ ГЕРЦОГ. А у нашего генерала? Какого цвета голос у него?
СЕСТРА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА. Скажите что-нибудь, господин генерал!
ГЕНЕРАЛ (ПО-НЕМЕЦКИ). Ну вот вам мой голос. В певцы я, разумеется, не гожусь. (Усмехается.)
СЕСТРА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА. Как странно. Я не вижу никакого цвета, пустота какая-то, полное отсутствие…
ПРЕМЬЕР-МИНИСТР. Полное отсутствие… У командующего вооруженными силами? Подобные вещи наводят на тревожные мысли.
Продолжая развивать эту тему, он поднимает настроение своих сотрапезников, чего, собственно, и хотел.
Орландо демонстрирует перед объективом кинокамеры урну с прахом Эдмеи Тетуа.
ОРЛАНДО (сначала за кадром, потом в кадре). Вот он, здесь… Здесь все, что от нее осталось. Ради этой урны — такой маленькой и такой великой друзья и поклонники певицы из разных стран мира зафрахтовали одно из самых… роскошных пассажирских судов, которым командует наш геройский капитан… уроженец… непокорной Генуи!
Капитан и его офицеры позируют перед камерой, стоя за большим письменным столом.
По другую сторону стола сидит одетая в траур кузина певицы.
КАПИТАН. Не Генуи, а Специи… Специи. (Улыбается.)
ОРЛАНДО. Ну да, Специи. Он родом из непокорной Специи… капитан Леонардо…
Капитан осторожно покашливает.
ОРЛАНДО…Де Робертис!
Пытаясь привлечь к себе внимание Орландо, капитан снова покашливает.
ОРЛАНДО. Что такое?
КАПИТАН. Наоборот: Роберто Де Леонардис!
ОРЛАНДО. А я как сказал?
Став навытяжку, капитан с улыбкой представляется сам:
— Роберто Де Леонардис!
Кинооператор крутит ручку своей камеры, и репортер продолжает:
— Совершенно верно. Так вот именно он доставит нас к острову Зримо… чтобы все мы… могли принять участие… в церемонии… погребения… предания праха…
Он прерывает свою речь, так как в каюту кто-то заглядывает.
Это сэр Реджинальд и его секретарь.
Орландо, так и не закончив своей торжественной речи, с криком: «Сэр Реджинальд! Сэр Реджинальд!..» — выходит из кадра, затем вновь показывается на экране и со словами: «Прошу прощения» — исчезает окончательно.
