– Созерцать тебя во время бритья… – Она замолчала, привалившись спиной к стене и внимательно изучая, как он вытирает пену. Эмма пробежала взглядом по его голому торсу, мускулистым плечам и рукам, подбирая подходящее слово. – Возбуждающе. Это возбуждает меня.
– Правда? – Он оторвался от зеркала и встретился с ней взглядом – горячим, голодным взглядом синих глаз, к которому она уже начала привыкать. Ей нравился этот взгляд. После бритья они почти всегда занимались любовью.
Он научил ее ловить рыбу, и Эмме это тоже нравилось – стоять босыми ногами в неглубоком ручье, подобрав юбку до колен, радоваться, когда терпение вознаграждается и можно выбросить на берег пойманную рыбку. Гарри, глядя на ее голые ножки, объявил рыбалку своим вторым любимым занятием в свободное время. Первое Эмма уже успела оценить по достоинству.
Он говорил ей вещи, которые прежде никто не осмеливался обсуждать с ней. К примеру, в чем причина ее месячных и как называются интимные части человеческого тела, и его, и ее. Она научилась плеваться – отвратительная привычка, – и завязывать булинь, и ласкать его пенис у головки так, чтобы свести Гарри с ума.
Он познакомил ее с совместными усладами, двух людей, о существовании которых она даже не подозревала: прохладный восторг от занятий любовью на траве, нежность расчески в его руках, сладость стояния бок о бок у умывальника с зубными щетками и порошком, совместное приготовление яичницы с беконом в их крохотной кухоньке, милая, расслабленность совместной дневной дремы в гамаке.
Жаркие августовские денечки летели стрелой. Эмма и Гарри совершали долгие прогулки, исследуя округу, и время от времени встречались с другой парой, которая тоже обожала гулять. И хотя обоим было лет по семьдесят, они всегда держались за руки, словно юные влюбленные.
Гарри катал Эмму по ручью. Она не умела плавать, но он сажал ее в лодку вопреки всем дурным предчувствиям, уверяя, что тут мелко, и обещал однажды научить ее плавать. В ответ она клялась, что этого никогда не произойдет, и они начинали спорить. Он всегда интересовался ее мнением, и они жарко дискутировали на разные темы. О таких вещах, как политика, манеры, значение брака для общества и кто из поэтов лучше, Блэк или Теннисон. Он заставлял ее смеяться по десять раз на дню, она обнаружила, что тоже может развеселить его, особенно когда не пытается сделать это нарочно. Ей нравился его смех.
Гарри научил ее играть в покер, и она сделала на свой счет еще одно удивительное открытие: ей по душе азартные игры. Хотя деньгами бы не рискнула, призналась она Гарри, заработав очередное обвинение в скупости. Но даже игра на спички – одна спичка равняется одной гинее – захватывала Эмму, потому что ей нравилось бросать вызов. Волнения добавляло то, что она называла удачей новичков.
– Мне больше нечего ставить, – сказал Гарри, когда Эмма выиграла у него последние десять спичек.
– Какая жалость. – Она довольно улыбнулась, не испытывая ни капли сожаления. – Придется сдаваться.
– Не обязательно, Эмма. – Он подмигнул ей. – Ставить на кон можно не только деньги.
Что-то в его голосе заставило ее задрожать с ног до головы. Эмма посмотрела на своих четырех королей, потом, с наигранной невинностью распахнув глаза, встретилась с Гарри взглядом.
– У тебя есть что-то интересное?
– Много чего. Вопрос в том, чего тебе хочется больше?
Ее сердечко пустилось вскачь, но Эмма не подала виду. Напротив, попыталась принять вид человека, умудренного опытом.
– Хм-м, я припоминаю, что однажды ты обещал осыпать поцелуями мои ноги.
– Обещал. Ты этого хочешь?
– Больше того, Гарри. Я хочу, чтобы ты осыпал поцелуями всю меня. – Она улыбнулась. – Целый час.
– Час? – Он застонал. – Я не смогу сдерживаться так долго.
– Час, Гарри. Все тело. И только поцелуи.
– А трогать можно?
Она склонила голову набок, притворяясь, что обдумывает его слова.
– Да, можно. Но больше ничего целый час.
– Ладно, ладно, если ты настаиваешь. – Он выложил на стол две свои пары.
Эмма получила шестьдесят минут блаженных поцелуев и ласк, он жаловался, что столь долгая прелюдия настоящая пытка для мужчины, и они никогда больше не играли на спички. Но самое ценное мастерство, которое она постигла за первый месяц их связи, – признаваться себе, чего она действительно хочет. И научилась просить это.
