Усилием воли Генрих подавил в себе чувство не покидающей его тревоги и быстро направился к офицерскому вагону. Денщик уже стоял здесь с небольшим чемоданом в одной руке и пачкою газет в другой.
– Отнесёшь всё в купе и можешь идти! – приказал ему Генрих.
Денщик почему-то, смущённо переминался с ноги на ногу.
– Вам какое-то письмо, герр лейтенант! Только вы вышли из машины, подбежал мальчишка-посыльный. Вы ушли вперёд, и я не мог сразу…
Не слушая оправданий денщика, Генрих небрежно сунул конверт в карман.
– Хорошо, хорошо, иди!
Лишь в купе вагона Генрих внимательно осмотрел полученный только что конверт. Да, письмо адресовано ему. Почерк незнакомый. Впрочем, он явно изменён. Иначе буквы не падали бы так круто назад и не были бы выведены с такой тщательной аккуратностью. Интересно!
Подписи под коротенькой запиской не было.
«За вами следят. Будьте осторожны!» – сообщал неизвестный корреспондент.
Машинально перевернув листок, Генрих увидел на его обороте такую же коротенькую приписку карандашом:
«Обратите внимание на гауптмана с повязкой на глазу».
Что это? Ещё одно предупреждение Лютца? Нет, подобная таинственность не в его характере… Тогда, может, записку написала Моника? Во время их последней встречи она была немного взволнована, смущена. Возможно, хотела предупредить его об опасности и не решилась. Какое нелепое предположение! Что может она знать об опасностях, угрожающих ему?
А что, если это предупреждение исходит из совершенно иного источника? От настоящих его друзей? Кто-то ведь сообщил в своё время русскому командованию об операции «Железный кулак». Этот кто-то работал рядом с ним, Генрихом, законспирировавшись так же, как и он. Возможно, и сейчас находится где-то рядом… Но нет, это тоже маловероятно. Разведчик не действовал бы так опрометчиво и наивно…
Очень странно, что анонимное предупреждение совпало с командировкой в Лион… А не здесь ли разгадка? Неожиданное поручение генерала… необычайное поведение Лютца… теперь это письмо… Словно звенья единой цепи, за конец которой он никак не может ухватиться.
Во всяком случае, прежде чем прийти к определённому выводу, нужно установить: действительно ли за ним следят? И если это так…
Генрих закурил, вышел из купе и в противоположном конце вагона увидел группу офицеров, оживлённо о чём-то разговаривающих. У одного из них – гауптмана – на глазу была чёрная повязка.
В девятнадцать часов двадцать минут Генрих сошёл на станции Шамбери. Здесь он должен был пересесть, но в комендатуре узнал, что поезд на Лион уйдёт только завтра, в восемь утра. Посетовав на несогласованность расписания, комендант посоветовал господину офицеру хорошенько отдохнуть и порекомендовал гостиницу, расположенную у самого вокзала.
Возле комендатуры, как это обычно бывает, толпилось много военных.
«Конечно, и мой одноглазый страж здесь», – подумал Генрих и тут же увидел знакомую фигуру с чёрной, прикрывающей правый глаз повязкой. По-птичьи, боком, поворачивая голову, он поочерёдно обшаривал всех присутствующих скользким взглядом.
Генрих громко окликнул носильщика и вручил ему свой чемодан.
– Подождите меня здесь, я пройду в буфет.
Склонённая набок голова гауптмана напряжённо застыла – очевидно, он прислушивался.
«Обязательно появится и здесь», – решил Генрих, подходя к буфетной стойке. Покупая сигареты, он краешком глаза следил за входной дверью и действительно вскоре увидел знакомую, осточертевшую за дорогу физиономию своего незадачливого преследователя.
«Что-то уж слишком он мозолит глаза! – раздражённо подумал Генрих. – Берегись, мол, за тобой следят! Даже у неопытного филёра хватило бы ума действовать осторожнее. Нет, решительно это не слежка! Это расчётливая игра, пытка слежкой, своеобразная психическая атака. Кому-то выгодно меня запугать, вывести из равновесия. Знай они что-нибудь определённое, они действовали бы иначе… А раз так, значит в моих руках остаются все козыри. И главный из них – полнейшее безразличие к их мышиной возне вокруг меня. Сделаем вид, что ничего не произошло, и я ничего не замечаю. Надо приберечь силы для отражения главного удара…»
