Гольдринг вынул из заднего кармана пачку новеньких банкнот и вопросительно взглянул на Кубиса.
– Я безмерно благодарен вам, дорогой барон, и хотя мне очень неудобно… Ведь мы с вами так мало знакомы…
– Чувство искренней симпатии часто зарождается после первой же встречи, – смеясь, поклонился Гольдринг, – верно ведь?
– Вы настоящий офицер, дорогой барон! – с облегчением воскликнул Кубис. – Честное слово, я охотно воспользуюсь вашей любезностью, конечно, на очень короткий срок.
– О, можете не спешить… Здесь триста пятьдесят марок, этого хватит?
– Вполне.
Вырвав из блокнота листок, Пауль Кубис написал на нём расписку и протянул Гольдрингу; тот небрежно спрятал её в карман.
– Совершенно излишне, но если вы так хотите…
– Я настаиваю на этом, а в знак нашего сближения мы с вами выпьем по рюмке коньяка. Согласны? Признаться, так шумит в голове после вчерашнего…
– Ну, если ради исцеления, то я не оставлю коллегу в беде, – смеясь, согласился Гольдринг.
– В таком случае прошу разрешения покинуть вас на пять минут, я лишь сбегаю к себе в комнату.
Не ожидая ответа Гольдринга, Кубис направился к двери.
– Одну минуточку, – остановил его барон. – Вы уходите, а секретные бумаги оставляете на столе? Не лучше ли спрятать их в сейф?
– Пустяки! – махнул рукою Кубис. – Вы, лейтенант, посвящены в не менее важные секреты, чем я, и к тому же я рассчитываю на вашу скромность.
Автоматический замок щёлкнул. Послышались удаляющиеся шаги Кубиса.
Генрих взглянул на бумаги, вынул сигарету, медленно размял её и подошёл к окну.
Когда за дверью послышались шаги, Гольдринг даже не оглянулся, словно не слышал их.
– Простите, обещал вернуться через пять минут, а вернулся через семь! – Кубис подошёл к сейфу, плотно закрыл его и только после этого вынул из одного кармана бутылку, а из другого две пластмассовые рюмки и начал разливать коньяк.
– За проигрыш, обернувшийся ко мне выигрышем! – провозгласил гауптман.
– В таком случае и за мой выигрыш! – в тон Кубису произнёс Гольдринг, поднимая рюмку.
«Прошёл ещё одну проверку!» – промелькнула у Генриха радостная мысль.
Впервые за много дней солнце прорвалось сквозь тучи и залило лучами землю. Воспользовавшись перерывом, офицеры в одних мундирах высыпали во двор штаба. Одни, щурясь от солнечного света, грелись на крыльце, другие небольшими группами прохаживались по двору, о чём-то разговаривая. Немало народа собралось и у блиндажей, расположенных вдоль дороги, напротив входа в штаб. В блиндажах офицеры обычно прятались во время налётов авиации. Но сейчас здесь происходило своеобразное соревнование в стрельбе между лучшими стрелками штаба Шульцем и Коккенмюллером.
По условиям соревнования стрелок должен отбить горлышко бутылки, поставленной в тридцати метрах от стреляющего на земляном настиле блиндажа. В случае меткого попадания он получал от партнёра две бутылки коньяку или их стоимость. Если пуля попадёт не в горлышко, а просто в бутылку, стрелявший должен уплатить партнёру одну бутылку коньяка, а если пуля совсем не попадёт в мишень двойной штраф – две бутылки коньяка.
Первым стрелял Коккенмюллер. Взяв из рук ефрейтора большой пистолет, гауптман внимательно осмотрел его, подошёл к нарисованной на земле черте, встал вполоборота к мишени и старательно прицелился. Выстрел! Столбик пыли поднялся справа, чуть повыше бутылки. Коккенмюллер прикусил губу и снова прицелился. На этот раз пуля попала в середину бутылки и разбила её. Третья пуля тоже лишь разбила бутылку.
– Штраф! Четыре бутылки! Выигрыш – ни одной! – смеясь воскликнул офицер, исполнявший роль арбитра.
– Я отыграюсь на следующем туре, – спокойно бросил Коккенмюллер, – теперь я знаю, как целиться.
– Полезное занятие для офицеров штаба, – послышалось сбоку. Все оглянулись. Начальник штаба генерал-майор Даниель и оберст Бертгольд подошли к собравшимся.
Майор Шульц объяснил условия соревнования.
– А ты, Генрих, не принимаешь участия? – спросил Бертгольд, заметив среди присутствующих Гольдринга.
– К сожалению, когда я подошёл, соревнования уже начались.
– О, пожалуйста, герр лейтенант, это лишь начало первого тура. К тому же я люблю крупные выигрыши, – попробовал пошутить Шульц.
