— Ну и что? — зевнул воин. — Я здесь причем? Проваливай!
— Но я не знаю, где взять, — настаивал Винс, пытаясь придержать уходящего мужчину за рукав.
— Где, где... Лезь в трюм, там бочки с припасами. Пошарь там, чего-нибудь и отыщешь. Да гляди, не прихвати капитану к столу крысу!
Воин расхохотался собственной шутке и ушел к остальным, что пытались растянуть парус по ветру.
Винс отыскал второй люк, с трудом поднял тяжелую крышку. Изнутри пахнуло гнилью и затхлостью. Делать нечего, мальчишка полез внутрь, стараясь удержаться на скользких ступенях. Внутри и вправду оказалось несколько бочек, в черной застоявшейся воде. Открыв одну, Винс обнаружил куски солонины. Взяв один получше, мальчик закрыл бочку и полез во вторую. Здесь лежала рыба. Запах у нее был приторно-сладковатый и очень захотелось откусить от янтарной спинки. Что Винс и проделал, отхватив зубами приличный кусок. Жуя на ходу, он начал проверять содержимое остальных бочек, но ничего нового не обнаружил — мясо да рыба во всех. Зато рядом нашлось три деревянных просмоленных ящика с сухарями. Винс нагреб в рубаху штук пять, решив, что капитану хватит. Отдельно от прочих стояли две больших бочки. Винс хотел заглянуть и в них, но они оказались заколоченными. Стукнув в одну ногой, Винс услыхал слабый плеск и решил, что внутри вино.
Трюм представлял собою довольно мрачное место, сюда не заглядывало солнце и слышался жутковатый шорох по углам. Чтобы не повстречаться с корабельными крысами, Винс поскорей полез наверх, поскольку в трюме больше делать было нечего.
Вернувшись в каюту, Винс застал капитана спящим. Стараясь не шуметь, мальчик разложил на столе свои трофеи и постарался придать им живописный вид. Пока он возился, конунг громко всхрапнул и вскинулся:
— Эй, кто здесь?! А, это ты... Ты где шатался, щенок? Захотел меня голодом уморить?
— Нет, все уже готово, я все принес! — ответил Винс, отходя в сторону.
— То-то же, — довольно произнес конунг и пересел к столу.
Он принялся руками разламывать мясо. Отправляя в рот кусок за куском, Харальд приказал:
— Налей вина!
Винс взял кувшин, придвинул поближе к капитану пустую кружку и стал наливать темную пахучую жидкость. И тут случилась неприятность. То ли мальчишка засмотрелся на страшный шрам конунга, то ли корабль качнуло невовремя, но вино перелилось через край и потекло по столу. И хорошо бы еще оно стекало просто на пол, так нет — тонкая струйка скатилась прямо на колено одноглазому конунгу.
Харальд Торвальдсен заревел, как раненый медведь:
— Ты что, ослеп?! Гляди, куда льешь, сын дохлой выдры!!
Он выхватил короткую плеть и хлестнул наотмашь испуганного мальчишку. Боль пронзила тело мальчика и он попытался выскочить за дверь, спасаясь от гнева капитана.
Конунг хлестал мальчишку вдогонку, умудряясь доставать до его спины даже на довольно большом расстоянии.
Винс вылетел на палубу и побежал, куда глаза глядят. Должно быть, он и за борт бы сиганул, ничего уже не соображая от боли, но тут послышался крик:
— Земля!!!
Капитан сразу забыл о мальчишке и помчался на нос корабля.
Вдали, почти на горизонте, поднималась темная широкая гряда, похожая на спустившуюся к самой воде тучу.
Капитан закричал:
— Шевелитесь! Скоро мы попадем домой!
Земля наплывала медленно, заслоняя собой уже половину горизонта. Конунг стоял на носу корабля, приставив ко лбу ладонь, и пытался разглядеть окресности.
— Ничего не узнаю... — бормотал он про себя, — Куда нас занесло? Эти пологие берега вовсе не похожи на наши фьорды и гавани.
Рядом с ним стояли в таком же недоумении несколько воинов, переглядывались, но никто не мог определенно сказать, что за местность впереди.
Тем временем корабль подошел уже почти вплотную. У берега слышался громкий шум воды, что билась о камни.
— Правое табань! Левое греби! Парус долой!!! — закричал конунг, вдруг со всей отчетливостью сообразив, в какое гиблое место он завел свой корабль. — Разворачивай, разворачивай живей!!!
Подстегивая воинов плеткой, он тревожно вглядывался вперед.
Винс ничего не понимал. Мальчик смотрел на такие близкие берега и ему хотелось выбраться поскорей на сушу — непокорное и неприветливое северное море он невзлюбил всей душой.
