Остальные выпили следом.
— Значит, тоже выпускник? — спросил Якушенко.
— Ну, да! — ответил Владимир. — В декабре звание присвоили.
— Я смотрю, ты много прыгал! — Якушенко махнул ножом в сторону значка парашютиста с цифрой "100".
— Да, вышло так. Парашютный кружок был при школе…
— А я не люблю прыгать, — сказал Петр Галушка. — Летать люблю, а прыгать – нет! Летчик летать должен, а не прыгать! Правильно я говорю, командир?
— Всяко бывает… Сам-то – откуда? — поинтересовался Павел у Владимира.
— Новосибирск.
— Сибиряк, значит. А мы с Петро из Луганска… То бишь Ворошиловграда… А ты, Коля? — Якушенко разлил по стаканам остатки водки.
— С Урала. Из Оренбурга, — ответил тот.
— А как в морскую авиацию-то попал? У вас же там, в Оренбурге, своя летная школа есть, сухопутная? — удивился Галушка.
— Направили по комсомольской путевке. А я и не возражал. Море – это красиво. Я, ведь, раньше моря никогда не видел. А тут – пожалуйста, смотри, сколько хочешь, — улыбнулся Николай.
— Ну, за тех, кто в море! — Галушка поднял свой стакан, и подмигнул Владимиру и Николаю. — И за тех, кто над!
Старшие лейтенанты Павел Якушенко и Петр Галушка служили в одной эскадрилье четвертого минно-торпедного авиаполка двадцать девятой тяжелобомбардировочной авиабригады военно-воздушных сил Тихоокеанского флота. Якушенко был замкомэска, а Галушка командовал звеном. Однополчане возвращались в родную часть после учебно-тренировочных сборов летчиков-торпедоносцев на базе Ейского военно-морского авиаучилища.
В Ейске они отрабатывали приемы высотного и обычного торпедометания, в том числе и ночного, по лунной дорожке. Летали и в простых, и в сложных метеоусловиях…
Занятия проводил капитан Токарев, комэска сорок третьей эскадрильи и лучший торпедоносец ВВС Черноморского флота.
Горячий поклонник торпедного оружия и новой тактики поражения морских целей, Николай Токарев очень много занимался этими вопросами. С каждым полетом, усложняя для себя и для своих летчиков условия торпедометания, он искал и находил новые приемы сближения с противником, способы определения упреждений, наиболее выгодные дистанции для поражения движущихся и маневрирующих кораблей, тщательно изучал штурманскую работу на торпедоносцах.
Токарев окончил Качинскую авиашколу, но потом долгое время служил летчиком-инструктором в военной школе морских летчиков и летнабов в Ейске. Был командиром звена, а затем командиром авиаотряда. Подготовил более двухсот морских летчиков. За успехи в обучении молодых пилотов торпедометанию в феврале минувшего года был награжден орденом "Знак Почета".
Так что учить Токарев умел. Более того, ему это нравилось. Поэтому и Павел, и Петро ехали назад, на Тихий океан, не только надежно усвоив новые тактические приемы, но и с огромным желанием передать полученные навыки своим товарищам и подчиненным.
Короткий отпуск после сборов, проведенный ими в родном городе лишь разогрел в них стремление побыстрее вернуться в полк, и приступить к полетам…
А пока поезд дальнего следования "Москва-Владивосток" вез их через всю страну, сквозь заснеженные горы и леса, и широкие, застывшие в ожидании весны, реки и степи. А в купе оживленно обсуждались различные авиационные новости. И самые последние, и не очень…
Лишь нелепая гибель Валерия Чкалова три недели назад во время испытаний нового истребителя по молчаливому согласию не упоминалась. Слишком уж свежей и болезненной была эта тема.
Зато очень много говорили о дальнем беспосадочном перелете Владимира Коккинаки и Александра Бряндинского из Москвы до Спасска-Дальнего на самолете ЦКБ-30 "Москва" — модернизированном для перелета серийном дальнем бомбардировщике ДБ-3 конструкции Ильюшина. Галушка и Якушенко летали именно на таком бомбардировщике, и тема была для них очень близкой.
— Восемь тысяч километров! Сутки за штурвалом! — восхищался Галушка. — Это, какие же руки надо иметь! Тут после восьмичасового полета висят как плети, — Он потряс своими широкими ладонями. — А ведь это не простые руки, а шахтерские! Ты знаешь, что такое отбойный молоток? — повернулся он к Владимиру. А потом к Николаю. — А ты?
