ТЕЧЕНЬЕ ЖИЗНИ ВСЕ БЫСТРЕЙ,
В ДВЕРЯХ И ОКНАХ —
ЛИЦА ТАМ И ТУТ…
ВОТ ТОЛЬКО ЧТО-ТО НЕТ ДВЕРЕЙ,
ТЕХ САМЫХ, ЗАПОВЕДНЫХ —
ГДЕ ТЕБЯ ЛИШЬ ЖДУТ…
В конце урока он написал ниже стихотворного «шедевра» еще всего одну строку: «Ну, не понимал Ленин стихов Маяковского! И я их не понимаю»!
И сдал тетрадку на проверку нашей преподавательнице по литературе Клавдии Павловне Гутиной.
На следующем уроке Бугров получил тетрадь обратно, а ниже его откровений стояла написанная красными чернилами оценка «5», а рядом в скобках – («условно»).
Фига с два! Нелька и Надька подсмотрели в журнале, что Бугрову наша Клавдия поставила вполне конкретную пятерку. А никакую ни условную…
За третьей партой среднего ряда сидел «его величество» Миута и рядом – Алька Соколова.
Алька – отличная девчонка и надежный товарищ. Иногда она тоже примыкала к нашей компании, но чаще держалась сама по себе.
С льняными прямыми длинными волосами, вздернутым носиком и улыбчивыми ямочками на щеках она была неисправимой хохотушкой. Этим пользовался Миут, он, подлец, все-таки был шкодливым пацаном. Ему ничего не стоило сорвать урок. Правда, делал он это не часто, но мог, мог… В прошлом году я сначала сдуру сел с ним за одну парту. К сожалению, я тоже смешлив, и он принялся этим пользоваться. Рассмешит – а сам сидит с видом пай-мальчика. Мне делают замечание, в классе – тихонько похохатывают, а Миут сидит довольный. И вот уже в конце первой недели мне все это надоело, и я сказал Валерке – все! Ты хоть лопни, а я смеяться не буду.
Он изощрялся два урока. То и дело он наклонялся к моему уху, нашептывал то новые анекдоты, то рассказывал, как вчера Смертин напился и его мать веником лупила, а он закрывался руками и говорил: Ма-маня! Ма-маша! Прекратить! Я требую – прекратить!»
И вот в таком духе. Я внутренне давился от смеха, но терпел. До третьего урока – физики.
Вела «физику» в то время в нашем классе практикантка. И тема была – что-то с электромагнитными силами, действующими на тело, помещенное в электромагнитное поле.
Уже с самого начала урока я насторожился. Миут был непривычно серьезен, спокоен и собран – словно готовился к разбегу перед прыжком в высоту. И я насторожился – мы ведь столько лет были с ним вместе, как говорится, «не разлей вода», что я просто не мог не знать его натуру.
Он определенно готовил какую-то гадость…
И вот когда практикантка рассказывала нам о действии сил на тело, Миут понял руку.
– Да, пожалуйста! – вежливо сказала практикантка.
Лучше бы она не делала этого. Но она ведь не знала натуру Валерки!
– Вот я не понимаю, – доверительно и негромко начал Миут. – Вот эти силы… Это как? Как они действую? Где они? На веревочках подвешены, что ли?
В классе стояла тишина. Вопрос был столь дурацким, что никто в классе пока не осознал, не прочувствовал юмора.
Конечно, опытный Александр Петрович, наш «физик» мигом бы понял, что Валерка валяет дурака, и просто бы сказал:
– Вопрос ясен. Садись, Миута, я сейчас отвечу.
И тем самым просто спустил значение вопроса на тормозах.
Но фокус в том, что ему такого вопроса Валерка бы никогда не задал. Не зря о Миуте сказал как-то в кинотеатре Вовка Очнев, ученик классом старше, когда однажды Миут принялся «выеживаться» во время киносеанса:
– Ох, и шкодливым же бывает Миут, когда чувствует себя безнаказанным…
Но вернемся к уроку физики и вопросу, заданному Миутой.
Итак, ученик не может понять, что представляют из себя невидимые силы – это что, ниточки такие?
Попробуйте объяснить ученику, какие они – физические силы? Ни каково их действие, а что это такое?
Практикантка вместо того, чтобы Валерку одернуть, углубилась в объяснения, и стала запутываться в них. Миут настаивал, что не может понять – они на ниточках, силы эти, или на невидимых проволочках? При этом он держал в руках открытый учебник «физики» и тыкал пальцем в рисунок, где изображалось подвешенное в электрическом поле тело.
Я не выдержал и расхохотался. Как и весь класс. А Миута был доволен – меня рассмешил, урок сорвал – в общем, он на виду и так далее.
На перемене я собрал портфель и пересел на третий ряд за пустую парту – в том году у нас подзадержались интернатские ребята, и свободных мест в классе пока было много.
