— Друг обязан давать другу простые ответы на сложные вопросы.
Она засмеялась и начала издалека.
— Мы с Мильо учились в одной школе. Встречались на переменках, а вечерами на площади в Лыджене, на тайных собраниях ремсистов. Еще не отдавая себе отчет в том, что это и есть любовь, я поймала себя на том, что с нетерпением ожидаю этих встреч. Мильо жил в Каменице, а я — в Чепино. Расстояние это было немалое, но мы часто бывали друг у друга — то он к нам придет, то я к ним. И все пешком: автобусов-то не было… Его мать, тетя Петруна, полюбила меня и, если не видела несколько дней, спрашивала: «Куда запропастилась Ленче? Почему не приходит?..»
Мильо был ее единственным ребенком, и она часто говорила, что ей грустно из-за того, что у нее нет дочери… Когда я ушла в отряд, Мильо стал еще чаще приходить к нам. Помогал моим маме и брату. И мама его любила как своего сына. Он сначала собирал продукты и одежду для партизан, а через пять-шесть месяцев сам ушел в отряд. Тогда я была в Чепинских горах, а он пришел к нам в Каменские горы. Миновал месяц с небольшим, пока мы встретились. Едва взглянув на него, я почувствовала, что кто-то наговорил ему обо мне что-то недоброе.
Ты помнишь 3 сентября на вершине Милевой скалы? Вся бригада в сборе, пришли партизаны отряда Ангела Кынчева, под старыми буками огни, вокруг ночь и мрак, а на душе светло, потому что Красная Армия перешла Дунай. Все радуются, и только мне невесело. Мильо молчит, сторонится меня. На следующий день произошло то трагическое сражение. Погиб Методий Шаторов и с ним еще одиннадцать человек. Каменские партизаны заняли позиции по дороге на Белую воду. Среди них был и Мильо со старой итальянской винтовкой и десятком патронов. Я видела, как он залег между деревьями, потом потеряла его из виду. Войска двинулись против нас, в воздухе запахло гарью… С вершины Мильо отступил вместе с Каменским отрядом и не знал, что я ранена. Бинты пропитались кровью, я чувствовала острую боль в плече, но не думала о ране. Другая рана меня мучила: мы не смогли поговорить, объясниться… Под Млековицей мы нарвались на засаду и укрылись в овраге. Боя мы принять не могли и старались лишь вырваться из объятий смерти… Мы собрались вновь только в Каменских горах. Мильо не оказалось в Чепино — наши дороги снова разошлись.
Девятого сентября все партизаны стеклись к Каменице. Пришел и Мильо с группой из Чепинских гор. Как сейчас вижу его: идет мне навстречу, берет меня за здоровую руку и говорит: «Прости!..»
Одно слово! Он произнес его тихо, но меня это словно пробудило к жизни. Я только тогда услышала зазвеневшие вокруг песни, услышала радостные крики встречающих. По дорогам Ачовицы все шли и шли люди, тысячи людей. Где-то играла музыка…
Мы остановились в лыдженской школе. Меня отправили в больницу на рентген и перевязку. Врачи сказали, что мне необходимо лежать, и отправили домой.
Мама перепугалась, не разрешила мне вставать, но как только я осталась одна, сразу же бросилась на дорогу к Лыджене. Вот тогда и была сделана эта единственная фотография: он в солдатской одежде и в фуражке с пятиконечной звездой, я — такая, как ты меня знаешь… Тогда, обнимая меня, Мильо сказал:
«Я знал, что есть люди, способные на клевету, но не думал, что они есть среди нас…»
Когда пришел приказ отправляться в Пазарджик, решила идти и я. Мама стала плакать, но не могла же я остаться. Вместе с Мильо, вместе со всеми пошла и я. Еще не успела даже согреть постель в казарме 27-го полка, как меня направили в больницу. Мильо по нескольку раз в день приходил навещать меня. Однажды он сказал, что есть приказ выступать на фронт, но ученики должны оставаться в школах, а раненые — в больницах.
«Пешком пойду, но все равно уйду на фронт…» — Мильо буквально ощетинился.
«Куда ты, туда и я», — приподнялась я ему навстречу.
Врачи и слова не давали мне вымолвить. Спрятали мои вещи, но Мильо принес мне другие. Я надела их и убежала из больницы.
Ушли почти все — молодые и пожилые, парни и девушки, здоровые и раненые. Серое утро мы встретили на станции Гюешево. Оттуда мы стали карабкаться по вершинам Киселица и Стража. Над нашими головами кружили немецкие самолеты, поблизости рвались снаряды.
