— До "Рубина" осталось шесть минут, — сказал второй пилот. — Радиолокатор обнаружил первые цели.
— Вас понял, — сказал Хейфец. Затем он включил линию командной связи и вызвал подполковника Теркуса, командира Первой эскадрильи, за которой он следовал.
— Уиски пять-пять, я Сьерра один-три. Прием.
— Уиски пять-пять. Прием, — ответил Теркус. Он красовался и важничал, даже когда разговаривал по линии командной связи. Теркус считал возможным нарушить устав, когда речь шла о его внешности: он носил огромные, как у кавалериста, усы, что не разрешено было ни одному другому офицеру. Теркус был одним из тех, редко встречающихся в армии людей, которые умудрялись диктовать свои собственные правила с непостижимой легкостью. Теркус был кавалеристом по натуре всю жизнь, он всегда был готов к бою. Раньше присущая ему доблесть всегда превосходила его редкие глупые выходки, но сегодня Тейлор не мог рисковать, поэтому он послал Хейфеца присмотреть за тем, чтобы Теркус не вышел из-под контроля.
— Отличный офицер, — бросил Тейлор Хейфецу. — Но кому-то всегда нужно его осаживать.
— Я, Сьерра один-три. Был вне радиуса действия связи. Доложите обстановку. Прием.
— Вас понял, — ответил Теркус. — Все в порядке. До "Рубина" осталось пять минут. Готоь включить постановщики активных помех. Боже, Дейв, ты видел схему целей? Невероятно.
— Вас понял. Включайте помехи за три минуты до "Рубина".
— Сегодня великий день для охоты на краснокожих. Прием.
— Отбой, — сказал Хейфец. Затем он повернулся ко второму пилоту: — Оставь комбинированное изображение.
— Комбинированное изображение зафиксировано. Рота "Альфа" отделяется от основного отряда.
— Понял. Следуй за ними. — В задачу роты "Альфа" входило нанесение удара по японскоиранским ремонтным мастерским и пунктам сосредоточения техники в районе Караганды, в то время как остальная часть эскадрильи должна была нанести удар по штабу и району сосредоточения Третьего Иранского корпуса. Хейфец решил маневрировать вместе с ротой "Альфа", так как командир эскадрильи останется с основной частью его подразделения. Таким образом, Хейфец имел возможность контролировать выполнение операции и увеличить огневую мощь роты "Альфа" при выполнении стоящей перед ней важной боевой задачи.
— До "Рубина" осталось три минуты.
— Включите постановщики помех. — Несмотря на все свое самообладание, Хейфец повысил голос. Он чувствовал, как им овладевало старое, давно знакомое возбуждение.
— Постановщики помех включены, — доложил второй пилот. — Все постановщики активных помех на автоконтроле.
В четком изображении на лобовом стекле "М-100" никаких изменений не произошло, но Хейфецу казалось, что он видит, как электронный поток пульсирует над местностью. Простые хитроумные приспособления и радиолокационные ловушки для отвлечения средств радиоэлектронного подавления скрывали системы при их приближении к району цели. Теперь атакующая электроника заблокирует все имеющиеся радары и системы обнаружения целей. Ни один оператор противника не сможет увидеть на экране монитора ничего, кроме тумана или каких-либо других имитационных изображений, за которыми будут спрятаны самолеты Первой эскадрильи. Глушители могли также создать перегрузку и даже физически уничтожить определенные типы вражеских приборов сбора и накопления разведывательной информации. Новейшие технологии позволяли очень мощным сигналам глушения обхватить всю систему коммуникаций противника и, скрывшись за их прикрытием, достигнуть и уничтожить приемные электронные устройства противника. Это была война невидимого огня, исход которой решался в микросекунды.
— До "Рубина" осталось две минуты, — сказал второй пилот. — На горизонте вижу Караганду.
— Сьерра пять-пять. Я Сьерра один-три. Прием, — Хейфец вызвал Тейлора.
Раньше полковник, бывало, отлучался от радиоприемника на несколько минут, сейчас же его голос раздался сразу:
— Я пять-пять. Докладывай один-три. Прием.
— Район поражения виден. Все системы в норме. Постановщики помех включены. Добрались без потерь.
