— Аристарх…
— Я здесь, ваше высочество.
— А что, у нас нет никаких знамен?
— Как не быть? — удивился тот. — Конечно, есть… Знамя для объявления войны. Флаг для переговоров. И королевский дружественный штандарт. Для визитов.
Тут дворецкий немножко замялся, переминаясь с ноги на ногу, но продолжил, подчиняясь моему выжидающему взгляду.
— Есть еще и Большое королевское знамя… но оно… как бы это сказать… Не совсем здесь.
— В ломбарде что ли? — помня нрав своего «тутошнего» папаши, я бы не удивился. Скорее, странно, что он остальные регалии не заложил. Вместе с короной.
— Нет, нет… Как можно? — Аристарх даже вздрогнул от столь кощунственного предположения. — Да и кто же возьмет.
А вот этот ответ более похож на правду. По каким-то здешним законам королевские регалии не могут быть предметом торга. И только поэтому их не постигла участь всех иных ценностей Солнечного Пика.
— Тогда, где оно? Мне кажется, что целование штандарта придает присяге большую торжественность. Или я неправ?
— Правы, конечно же, правы, ваше высочество… — на Аристарха было жалко смотреть, так он вспотел. — Но, дело в том… Понимаете…
— Да не мямли. Говори, как есть. Здесь все свои…
В данном случае я не преувеличивал. Рядом со мной оставались только Лия и Лавр Тулий. Не считая самого дворецкого.
— Когда смерть забрал вашу матушку… оказалось, что в замке не осталось ни метра материи, достойной стать саваном королеве. И король приказал застелить гроб Большим знаменем. Ну, не на холст же было ее класть? — развел руками Аристарх, как бы оправдываясь. — Вот и получается. Знамя в замке, а использовать его никак нельзя. Если только вы сами…
Ну, уж нет. Увольте. Тревожить останки усопшей королевы я не собираюсь. Во-первых, — вандализм и кощунство. Во-вторых, — понятия не имею, как на это среагирует проклятие, которое свело ее в могилу. Были, знаете ли, прецеденты. У исследователей гробниц. До сих пор наука не все скоропостижные смерти в среде археологов смогла объяснить.
— А другое сшить? Что мешает?
— Вы не приказывали, — только и ответил дворецкий.
— Понятно… — теперь пришлось вздыхать мне. — И много еще есть такого, что не делается исключительно потому, что я не велел?
