Громыхая и поскрипывая почтовый-скорый дилижанс унесся вдаль по дороге, оставив меня стонать и кряхтеть на обочине. Очень громко стонать и еще громче кряхтеть. А кого стесняться?
О-ох! Господи, какое это счастье, иметь возможность выпрямиться, потянуться и при этом не треснуться лбом или макушкой о стенку повозки, если в тот самый момент колесо налетит на камень или рытвину, и заменяющая сидение доска подбросит тебя, как трамплин. Хоть шлем не снимай. А еще лучше в полный доспех облачится, а сверху обмотаться периной. Вот только другие путешественники не поймут.
Странно, но кажется, из двенадцати пассажиров разных возрастов и сословий от тряски и жесткости сидения страдал только я один. Задницы у них более тренированные, что ли? Ну так и я не на нее родимую нарекаю, хотя синяков наставил изрядно. Главное, все нутро вынимает. Впечатление — вот-вот наизнанку вывернешься, выблевав не только завтрак, но и все, что в организме осталось с прошлых дней.
Мама дорогая! Как хорошо…
Нет. Если телепортом нельзя, а магией не рекомендуется — пешком от края мира до края дойду, но в этот гроб на колесах больше не сяду. Инквизиторы столько изощрялись, придумывая разные пытки, а надо было всего лишь загрузить подозреваемого в дилижанс да и пустить коней галопом. Даже если б еретик не сознался в грехах, то черт сам бы сбежал.
— Вы шуміце, шуміце надамною, бярозы,
Асыпайце, мiлуйце ціхай ласкай зямлю,
А я лягу прылягу край гасцінца старога,
Я здарожыўся трохi, я хвiлiнку пасплю…
Обалдеть! Красотища! Над головой, правда, не береза — граб, кажется, судя по витому стволу, но, разве ж в этом дело? Трава мягкая, ветерок повевает, в тенечке не жарко. И главное, ничто под спиной не подпрыгивает. Не верится, даже... Мож, и в самом деле вздремнуть часок? А чего, я птица вольная и процессуально независимая. Торопиться особо тоже некуда. Из пункта «А», как говорится, убыл, а в пункте «Б» мое высочество никто не ждет и даже пока еще не догадывается, какое счастье им вот-вот привалит.
Отдохнуть в конце концов. Наедине побыть. А то крайние пару суток за мной даже в уборную кто-нибудь норовил протиснуться.
