Кошка, вернее, кот в театре жил. Правда, обитал он не за кулисами, а в буфете. И принадлежал буфетчице тёте Вале. Зная об этом, Фёдор Степанович и Пётр Петрович в своё время позаботились о том, чтобы не нервировать буфетчицу и не допускать своих питомцев в её епархию. Сам же кот пределов буфета старался без надобности не покидать: его «и здесь неплохо кормили»! Этот котяра был весьма колоритной личностью. Звали его Матрас. Во-первых, из-за полосатого, как у подавляющего большинства этих необходимых спальных принадлежностей, окраса. А во-вторых, больше всего на свете он любил поесть, то есть, по выражению гардеробщика Степана, «набить матрас». «Набивал» его кот с завидной регулярностью, и, благодаря щедрости тёти Вали, стал настолько толстым, что издалека напоминал пуфик с длинным хвостом. Предпочитал целыми днями спать в углу барной стойки и никаких мышей, естественно, не ловил, да и вообще вряд ли знал, кто такие мыши. Дремучесть Матраса не имела пределов.
Если бы только «тонкие интеллектуалы» Константин Сергеевич и Владимир Иванович знали, что их сосед не в состоянии даже отличить чихуахуа от Чио-Чио-Сан! Более того, Матрасу было «по барабану», кто такие и чихуахуа, и Чио-Чио-Сан. А вот что такое барабан, Матрас всё-таки догадывался: штатный театральный барабанщик Геннадий часто заходил в буфет. Правда, познания кота в классической музыке этим и ограничивались. Таким образом, спаниели и кот пребывали, в буквальном смысле слова, в параллельных мирах – высоком духовном и низком материальном – в «мире кулис» и в «мире буфета».
Так и жили бы они себе спокойно, не подозревая о существовании друг друга, если бы однажды в областной Театр драмы и комедии имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко не нагрянуло Высокое Начальство из Москвы. Такого практически президентского визита здесь не помнили очень давно. По случаю знаменательного события дирекцией было решено представить один из лучших спектаклей текущего сезона – булгаковское «Собачье сердце», со Светлоярским в роли профессора Преображенского и Котовичем-Пальченко в роли Шарикова. А тёте Вале строго-настрого приказано временно убрать из буфета Матраса: Высокому Начальству совершенно необязательно лицезреть дрыхнущего на барной стойке толстенного кота в непосредственной близости от бутербродов с красной рыбой.
В день приёма Высокого Начальства за кулисами перед спектаклем творилось что-то невообразимое. В театре ожидали аншлага. Главный режиссёр Петухов места себе не находил, в сотый раз проверяя, в порядке ли осветительные приборы, декорации и реквизит. Барабанщик Геннадий протёр чистой тряпочкой свой барабан, чего не делал уже практически лет пять. Гардеробщик Степан срочно искал замену отсутствующим (тоже не менее пяти лет) номеркам в гардеробе, а тётя Валя готовила свежие бутерброды и тщательно мыла барную стойку, чтобы – не дай Бог! – на ней случайно не оказалось кошачьей шерсти. В этой всеобщей суете никто не замечал ни двух собак, уже устроившихся на своих законных местах у самого выхода на сцену, ни совершенно ошалевшего Матраса, которому вход в родной буфет в этот вечер был заказан.
Матрас, за всю свою нехитрую жизнь первый раз попав в столь безвыходное положение, был напуган и растерян. Прижав уши, что выдаёт у кошек сильнейшую степень волнения, он бродил среди декораций, непривычных запахов (то ли дело аромат красной рыбки «чуть-чуть с душком»!), бегающих туда-сюда людей, так и норовящих отдавить ему хвост, и чуть слышно «подмяукивал». Страстно мечтая вернуться на спасительную барную стойку и забыть своё приключение как страшный сон, Матрас по несчастливой случайности оказался у второго выхода на сцену, как раз на противоположной стороне от того места, где уже приготовились наслаждаться прекрасным Константин Сергеевич и Владимир Иванович. Спектакль был в самом разгаре, а на душе у Матраса всё сильнее скребли кошки. Ему надоело сидеть на одном месте, отчаянно хотелось есть, привалиться боком к тёплому самовару (у тёти Вали самовар никогда не был обжигающе горячим и всегда источал приятное для кота тепло) и чтобы кто-нибудь почесал его перед сном под подбородком. Замечтавшийся Матрас в первый раз за всё время взглянул на сцену и увидел накрытый стол, на нём
