Старший лейтенант милиции Иван Петечкин сидел с закрытыми глазами за рабочим столом в собственном кабинете. По лицу Петечкина бродила чуть заметная добрая улыбка: лейтенант спал, и ему снилась вчерашняя встреча футбольных команд «Спартак» и «Торпедо», в которой, как всем известно, победили спартаковцы.
И вдруг сладостный сон был прерван робким стуком в дверь. Старший лейтенант вздрогнул и открыл глаза.
— Да-да, войдите…
Дверь отворилась, и в кабинет вплыла круглая, словно шар, старушка лет семидесяти.
— Вы участковый Петечкин? — спросила она и запоздало поздоровалась: — Здравствуйте!
— Добрый день, садитесь. — Старлей кивнул на стул, стоявший по другую сторону письменного стола. — Выкладывайте свою проблему и не волнуйтесь. Кстати, ваше имя, отчество, фамилия? Домашний адрес?
— Марфа Григорьевна Полушкина. Живу тут, в Хвалынске. На Революционной в собственном доме. Номер сто двадцать три!
— Ну, в чём проблема?
Старушка замялась, её щёки слегка порозовели, а бойкие глазки потупились в пол.
— Не знаю, как и сказать… Не сумасшедшая, а подумаете, что сумасшедшая…
— Не тяните кота за хвост, говорите всё как есть! — приказал Петечкин и выложил на стол зажигалку, напоминающую пистолет.
Старушка покосилась на странный предмет, вздрогнула и призналась:
— Домовой пропал! Вторую неделю нет дедушки!
Лицо участкового слегка вытянулось, однако старлей сумел взять себя в руки.
— Вы в этом уверены, гражданка Полушкина?
— Пришла бы я сюда, ежели бы сомневалась… Как мы с Колюней, мужем моим, поссорились в прошлую пятницу, так он и сгинул! — Марфа Григорьевна промокнула слезу платочком и добавила: — Он ещё ультиматум нам предъявил, да мы не поверили. Думали, шутит. Он у нас ведь такой шутник!
Полушкина снова промокнула слезу — на этот раз слезу умиления.
— Ультиматум?! Домовой?! — участковый отказывался верить собственным ушам.
— Ну да. Написал недавно на печке: «Ещё раз поссоритесь, уйду от вас!»
Петечкин побледнел: несмотря на богатый милицейский опыт, ловить пропавших домовых ему пока не приходилось. Впрочем, как и отвозить старушек в психиатрическую лечебницу.
— Значит, гражданка Полушкина, вы утверждаете, что у вас проживал некто домовой и этот некто пропал?
— Мне не верите, у мужа спросите, — обиделась Марфа Григорьевна. — Я восьмой десяток доживаю, а врать ещё не научилась.
Старлей резко поднялся со стула, сгрёб в карман зажигалку, сигареты, надел на голову фуражку и скомандовал:
— Айда к вам, гражданка Полушкина! На месте разберёмся!
Через пять минут Иван Петечкин и «потерпевшая» были уже на Революционной, в доме № 123. На пороге их встретил седой как лунь супруг Марфы Григорьевны и глухо проворчал:
— Явились не запылились… Стыда нам только и не хватало…
— Ты поздоровайся сначала, Николай Матвеич, а уж потом шпыняй, — промолвила укоризненно жена и торопливо добавила: — Только из-за ворчанья твоего мы и лишились дедушки!
— Я виноват, кто ж ещё! — И старик, кивнув приветственно старлею, пропустил его и свою супругу в горницу.
— Он под печкой обретался? — спросил Петечкин хозяев дома.
— Где ж ещё, там… — Николай Матвеевич провёл милиционера на кухню и указал на тёмное отверстие под печкой. — Днём там, а ночью по всей избе шляется. Да мы к этому привыкли! — поспешил он заверить участкового, испугавшись, что тот вдруг захочет привлечь домового за бродяжничество и нарушение норм общественного правопорядка.
Но Петечкин не обратил на последние слова древнего старичка никакого внимания. Достав зажигалку, он согнулся в три погибели и посветил в глубокое подполье.
— Кажется, никого…
— Знамо дело, никого, — хмыкнул насмешливо дед Полушкин. — Ушёл наш квартирант!
Старлей погасил зажигалку.
— А это что? — спросил он, указывая на несколько разноцветных стеклянных бусинок, валявшихся возле печки.
— Ах, это! — улыбнулась Марфа Григорьевна. — Мои девичьи украшения! Все домовой из шкатулки потаскал!
— Он их нам в волосы вплетает, — пояснил Николай Матвеевич. — Лошадей у нас нет, так он вместо лошадиных грив нам их повязывает.
