Джамал обычно кивал, тут же передавал снимки обратно и наблюдал, как клиент, пожалуй, чересчур долго рассматривает родные лица, а потом с остервенением запихивает фотографии обратно в карман, отводя глаза. Поделом тебе, всегда при этом злорадствовал Джамал.
Утром он проголодался, но Брюс сказал, что они не могут спуститься к завтраку: вдруг там окажется кто-нибудь из его коллег.
— Мы ведь еще увидимся? — Брюс усмехнулся: — Ты же без меня не сможешь вернуться в Лондон.
Джамал довольно неопределенно пообещал, что подойдет попозже, даже назначил время, и вышел из гостиницы.
В Ньюкасле стоял жуткий холод. Как на Северном полюсе. Все здесь было незнакомым, чужим. Те же только названия магазинов, все остальное — другое. А как же странно и смешно они говорят. Как будто и не англичане вовсе. Он не знал, куда идти. Плотнее завернулся в куртку: сейчас бы что-нибудь потеплее. Ничего, как только он осуществит свой план, всю оставшуюся жизнь будет купаться в роскоши. Он улыбнулся своим мыслям.
Отыскав телефонную будку, он узнал нужный номер в справочной службе и забил в мобильный. Оставалось только решить, стоит ли воспользоваться таксофоном. Пожалуй, лучше мобильным. Его труднее засечь.
Он заскочил в автомат, чтобы его никто не увидел, набрал номер по мобильному. Ответил женский голос.
— Позовите Джо Донована, — потребовал Джамал. — Только не надо всяких глупостей, что его, типа, нет, ладно? А то у меня тут вопрос жизни и смерти, понятно?
На другом конце его не сразу, но все-таки поняли.
Донован взял со стола револьвер, подержал на весу, ощущая в ладони его тяжесть и просчитывая в уме свои шансы. Сердце билось часто и гулко, эхом отдаваясь во всем теле. Он сунул патрон в одно из шести гнезд, крутанул барабан, вернул револьвер на стол и с минуту не мигая на него смотрел: мир сузился до этого куска смертоносного металла. Потом вздохнул — раз, другой, — зажмурился, взял револьвер, приставил к виску, нажал на спуск.
— Должно быть, вон за той горой.
— Хочется верить. Кажется, я это уже слышала.
Шарки проглотил ответную реплику и уткнулся в карту на коленях. От многочисленных поворотов, кочек и ухабов вестибулярный аппарат начинал его подводить. Он поднял глаза, набрал в рот побольше воздуха.
— Не успеешь свернуть с приличного шоссе, как попадаешь в ад. До чего же в глубинке отвратительные дороги — причем все, — сделал он вывод. — Мог бы и где-нибудь поближе устроиться. Чтобы легче было его найти.
Мария Беннетт оторвала взгляд от дороги.
— Кажется, вы сами ответили на свой вопрос.
Шарки прищелкнул языком, скосил на нее глаза.
— Так как, бишь, зовется место, которое мы ищем?
— Росс-Бэнк-Сэндз. Кажется, оно пользуется популярностью у нудистов.
Шарки посмотрел в окно. Дождь лупил с такой силой, что казалось, они попали под метеоритный ливень. По стеклам спереди, сбоку, сзади так лило, что возникало ощущение, будто они плавятся на ходу. За окнами мелькали тусклые, однообразные картинки темно-серого сельского пейзажа Нортумберленда — совершенно дикая пустынная местность.
— Не слишком ли холодно для раздеваний? — поежился он, вздыхая. — Господи, да здесь почти так же уныло, как зимой в Норвегии.
— Вряд ли они приезжают сюда зимой, — предположила Мария. — Кроме того, мы с вами тоже заехали сюда не в самое лучшее время года. Наверняка летом тут очень красиво. Этакий нетронутый рай. Знаете, как его называют в туристических проспектах? Таинственное королевство.
Шарки уставился в окно, силясь представить себе более веселую картину.
— Таинственное? А вся его таинственность, наверное, в том, что здесь все спят с двоюродными братьями и сестрами, — произнес он с несчастным видом. — Или это в Уэльсе? Да скорее всего, и здесь и там.
Мария опять внимательно смотрела на дорогу.
Накануне вечером они тряслись в поезде из Лондона, потом остановились на ночлег в гостинице в Ньюкасле, а утром арендовали машину и выехали в Нортумберленд.
— Что этот Джо Донован из себя представлял? — задал Шарки вопрос, когда они расположились в вагоне первого класса в поезде, отправлявшемся в Ньюкасл с вокзала Кингс-Кросс. Он сидел напротив Марии с джином и тоником в руках и со свежим номером газеты «Дейли телеграф» на коленях.
