… Ты завоевал Сому, о герой!
Ты выпустил для бега семь потоков…
Веревки вырвались из рук, качели полетели от нее в чужое небо. Она полетела в своё. Ойкнула ночная птица. Куранты ударили ноюще. Бред полусна уходил. Еще носились остатки текстов, еще догорали угли желания, отступающая страсть тянула пальцы… Мягко улыбаясь, одной рукой обхватила его шею, прижимая к себе, другую свесила через край кровати и потусторонне гладила внешней стороной ладони холодную плоскость лакированной тумбочки.
— Приснилось что ли? В голове какие-то… Телевизор выключен?
— Не знаю, милый. Расскажи, что померещилось.
— Для мертвого нет царя наверху, ни слуг внизу. Тлен его лежит в русле дней без движения. Равнодушно смотрит он на смену годовых циклов неба и земли. Такого счастья нет даже у царя, обращенного к югу. Не поверив ему, учитель сказал: «А хочешь, я верну тебя к порогу последнего дыхания, отдам плоть, верну отца, мать, жену, детей, любимых друзей?» Череп нахмурился костью и ответил: «Только живое способно сменить царственное счастье покоя на человеческие муки.» В общем, чукчи перелётные, стаями залётными… Нельзя девочкам целовать мальчиков в такие места. О-о-о! Я добрею, я еврею, я подругу негром брею… не хохочи, продолжай!
Рейки упорно рассыпались. Сжав их коленями, замотал проволоку.
— Штёпа, а зачем тебе шамому делать планшеты? Я бы шделал, паря, — столяр имел обширную дыру в передних зубах. Он шепелявил и вовсю улыбался. Плевать он хотел на протезы. — Тебе помочь дрова поднять в маштершкую?
Но Степан сам поволок рейки к лифтам. В незапертой мастерской уже толкался Лузин. Пришёл раньше времени, значит служба кончилась, а душа горит у научного работника.
— Тебе тут звонили, Стёпа. Я осмелился ответить, извини уж.
— Что сказали?
— Да как всегда — фигню какую-то.
— А что конкретно?
— Ну не говорили, чтобы ты зашёл в министерство культуры за почётной грамотой, подписанной президентом. Также из банка не звонили, не просили забрать кило золота, накапавшее за проценты. Мисс Мира тоже не звонила, не признавалась, что влюблена в тебя по уши.
— Понятно.
Степан пилил, Лузин придерживал, лихорадящую под туповатой пилой, рейку.
— Из-под пилки сыплются опилки.
Решили сделать лестницу из трех частей, собрав непосредственно перед операцией. Вдвоем управились быстро.
— Если б я тогда не познакомился с тобой, по щедрым промыслам всевышнего, помнишь ту вашу скандальную выставку в Красноярске? не знаю, как бы мы ныне до антенны добрались.
Художник напоминает, что они еще не добрались и не понимает, какого Навуходоносора, спрашивается, самое страшное оружие оказалось у него над головой?
Никакое пока это не оружие. От опытов Кюри до первой атомной бомбы тоже напотелись. Но кандидат надеется, как волк в том мультике: «Мы уйти успеем в чащу и козла с собой утащим».
— А там не радиоактивно? Устроили атолл мини-Бикини! Я тут живу, оформляю университет, а у меня за потолком прямо семипалатинский полигон в штате Невада, понимаешь. Ходите там по мне в мягких тапочках. Откуда что взялось, признавайся, лядащий?!
Ученый мог бы рассказать проще, но боится, что в силу гуманитарного степанова образования ему будет трудно понять. Гуманитарий заартачился. Он в свое время от корки до корки отцовы журналы — «Технику молодежи», «Знание — сила» там… Загнув два пальца, ему очень захотелось загнуть для ровного счета третий. Вспомнил — «Юный техник». И с удовольствием загнул третий палец. Нечего выбражать, выкладывай книжник книжнику. Девушка легла и ждёт.
Лузин объяснил так. Затухающий резонанс пальнувшей антенны имел в стручке весь набор горошин частот. А при таком их количестве всегда подбирается особая частота, раскачивающая насосик. Известно, как бывает. На улице сотни машин проедут, но стекла в окне начинают гнусно дребезжать только тогда, когда у какого-нибудь самосвала совпадает частота разношенного мотора и момент резонанса стекол.
— И что тут сложного? У ежа — ежата, у ужа — ужата.
— Сложно, сложно. Если бы Копелян не жевал, в рот не ложил, я бы понимал, как кандидат недоваренный.
А то! Будто Бумажный не знает, что теорию относительности понимал сам автор да двенадцать человек сразу после публикации, как писали газеты. Пусть расказывает эту Кама-Сутру, пока время убивают. Вообще учёный не боится раскладывать? Возьмёт художник и продаст шпиону за миллион баксов. Лузин улыбаясь, гоняет по колену ногтем желтенькую стружку. Правда, так забавно устроен наш мир. Представить себе: на Арбате появляется художник и продает за указанный миллион свою картину. Картина лепно написана и называется «Джоконда». При условии, конечно, что в природе не существовало Леонардо да Винчи. Заметили бы автора, его картину и потешную цену на картину? Человечество не хочет, чтобы при жизни кто-нибудь хоть на ноздрю вырывался вперед. Если только с пистолетом у виска не заставляют поверить в собственную исключительность, Джугашвилли вспомнить, злодея советского.
