А у Насти кружилась голова. Контора, директор, отдел кадров, заводской комитет и теперь вот комитет ВЛКСМ. Всюду люди, все работают. И люди не такие, как в родной Понизовке, и дела у них свои, особые. С ума сойти, сколько тут народу!
А дома Люба уже ждала их с обедом.
— Ну как? — спрашивает она у них, лишь только они порог переступили.
— Не принимают, работы, говорят, нет, — отвечает Машина.
Но Люба по лицу Насти сразу догадалась, что все хорошо устроилось.
— Паровоз, ты сегодня без обеда! — кричит Люба.
— Вот те раз! Это почему ж так? Мне скоро на работу идти, а тут без обеда?
— Не будешь обманывать. Настю ведь приняли?
— Ну да, приняли. Я тебе так и говорю. Но только они сначала ни в какую было: нет работы, да и все тут! А когда я им сказал, что могу принять ее в мою бригаду, у меня одно место скоро освобождается, то тут уж они иное запели, согласились ее взять. Конечно, годков ей еще маловато, но работенка у ней будет не забоистая, она мелочь будет от моего стула относить в прокальную печь.
— А-а, по-другому запел, когда я тебе пригрозила без обеда оставить? — торжествует Люба.
И все засмеялись.
— Ты рада, что работать будешь? — спрашивает Люба Настю.
— Да, — отвечает Настя.
— И я за тебя рада. Я сама тоже никак не дождусь, когда учиться кончу и работать стану. Хотя я и сейчас работаю, но только два часа. Нам больше еще не дают работать, мы — фабзайцы.
— Какие зайцы? — не понимает Настя.
— Фабзайцы — это те, кто учится в фэзэу. Это нас так в шутку называют, — поясняет Люба.
— Ну, фабзайчонок мой, обедать все-таки давай. Если бы ты знала, сколько мы ходили с нею да сколько разговоров переговорили мы, так ты бы сразу на стол суп подала.
— Я и подам сейчас, минутку потерпите, — отвечает Люба.
После обеда Машина и Люба пошли на завод, а Настя осталась дома одна.
— Ты тут отдыхай, спи, — сказала ей Люба.
— Да, да, задай тут храпунца хорошего. Потом иной раз и захочешь всхрапнуть, ан нет, некогда будет, — посоветовал ей и Прокоп.
Да, им легко сказать «спи», «задай храпунца». А как же тут заснешь, когда мысли разные набегают одна на одну, все тревожные, беспокойные? Справится ли она с работой? Как дальше будет складываться у ней жизнь? Пока пошло как будто порядком, но это же не значит, что и всегда так гладко будет идти у ней все. Настя хоть и мало еще на свете прожила, а горюшка хлебнула порядком. Ей так и мерещилось, что какая-то беда да поджидает ее где-то.
Настя в этот раз долго не могла уснуть.
До полуночи и Люба не спала с ней, все толковали они о том, как Настя работать начнет, что ожидает ее на заводе, чему ей там учиться придется.
— И знаешь, Настя, первым долгом тебе приодеться нужно. Ты знаешь, у нас в Дятькове девчата любят принарядиться, вот сама увидишь. И ты не хуже других должна быть, — говорит Люба.
— Ну, мне хоть бы какое-нибудь платьице на первый-то раз, — вздыхает Настя.
— Зачем какое-нибудь? Хорошее, да и не одно нужно, а два или три. Потом туфли с калошами, платок, пальтишко, — соображает Люба.
А у Насти в голове мысль за мыслью. Неужто у ней будут ботинки с калошами? А пожалуй, и будут. Ой, она тогда прямо умрет от радости! Ведь она никогда-никогда еще не носила ни ботинок, ни туфель, на людях только видела. А то все лапти, лапти, в будни и в праздники.
— Сразу все это не купишь, — рассуждает Люба, — потому за месяц не много ты заработаешь. Но потом, со временем, можно все сделать, только работай.
— Мне хоть бы за год справить все это, — говорит Настя.
— Ну, за год! За полгода справим! И тогда будем мы с тобою ходить в парк гулять, в клуб на спектакли. У нас в клубе библиотека есть хорошая. Ты книжки читать любишь? — спрашивает Люба.
— День и ночь читала бы! — говорит Настя.
— А я, признаться, не совсем. Мне бы только работать да в парке гулять, спектакль посмотреть. А книги… От них мне спать хочется всегда почему-то.
— Нет, а я книжки так бы и читала, так бы и читала! Только в нашей деревне книжек мало было, в школе да в избе-читальне. Я их все перечитала, некоторые раза по два.
— Ну, в нашей-то клубной библиотеке столько книжек, что ты и за всю жизнь не перечитаешь.
