— И часто с вами такое?
— Не сказала бы.
— Слушайте, Элси, давайте я вас посмотрю.
— Но…
— Никаких но. Кстати, — глаза Эриха весело блеснули, — мне совершенно необходим якорь, иначе я при одном неосторожном движении упорхну в космос!
— Вы обладаете даром убеждения, — засмеялась она и взяла его под руку.
Разговаривая о пустяках, Эрих манипулировал верньерами прибора и поглядывал на выползающий из отверстия график. Так и есть. Общее понижение тонуса, отрицательные значения отдельных центров памяти, подавление воли. Элси уловила перемену настроения Тронхейма.
— Плохо? — спросила она с затаенной тревогой.
— Немножко есть, но до отклонения от нормы еще далеко.
— Пожалуйста, Эрих, только правду!
Тронхейм положил руку ей на плечо и заглянул в глаза.
— Я говорю правду, Элси. Меня беспокоят не сами отклонения, а их темпы. В твоем возрасте характер обычно уже устанавливается в определенных рамках. Если и меняются отдельные черты, то медленно, со временем. Как правило, этому предшествуют перемена образа жизни или обстановки. А у тебя, извини за сравнение, психика тринадцатилетней девчонки. Неуравновешенная, неустойчивая…
— Только-то! — с явным облегчением сказала она. — Значит, еще не доросла!
— Замуж тебе надо, вот что! — раздраженный ее легкомыслием, заметил он.
— Женихов нет, — озорство блеснуло в ее взгляде. — Может, ты возьмешь?
— Возьму, — отшутился Эрих. — Чем ты хуже других?
— А как же невеста в Штатах?
— Подождет. Времени много.
— Потом разведешься?
— Если принимать меня как лекарство, то достаточно и шести месяцев.
— А если принимать тебя всерьез?
— Ничего не выйдет, Элси, — сознался Эрих. — Все-таки я люблю ее.
Элси поскучнела, машинально потерла висок, чему-то улыбнулась. Потом с сожалением поднялась.
— Пойду заниматься своими делами. Отвела душу и то хорошо. Освободишься до вечера, приходи в бар. Сегодня кино.
Пиво было прохладное и слегка терпковатое. Эрих пристроился в дальнем углу бара, откуда хорошо обозревался весь зал. Посетителей оказалось немного, преимущественно пожилые пары. Они чинно восседали за своими столиками, перебрасываясь редкими фразами. Временами в зале нависала тишина, и тогда Тронхейму казалось, что он смотрит иллюзион, у которого почему-то отключился звук. Впечатление усилилось, когда от стойки отделилась фигура и двинулась к музыкальному автомату. Плеснулась негромкая объемная музыка. Фигура задвигалась в такт, безучастно глядя в одну точку. Как непохожа атмосфера этого бара на ту дружескую обстановку, которая царит в кафе или барах других станций. Там каждый новый человек становится объектом внимания. К его столику подсаживаются незнакомые, но свои в доску, ребята. Начинается задушевный разговор. Все требуют новостей с Земли, хотя несколько телевизионных программ к их услугам, и в конечном счете оказывается, что они больше осведомлены в земных делах, чем только что прибывший оттуда. И все равно его слушают с удовольствием, будто он был причастен к тому, что происходило на Земле в их отсутствие. Здесь же на Эриха обратили внимания не больше, чем на этого самоуглубленного парня.
Эрих потянулся за кружкой и потому не заметил появления в зале мисс Лумер. Она на секунду задержалась у стойки и направилась к столику Тронхейма.
— Как тебе наше пиво? — спросила она, усаживаясь.
— Лучше, чем можно было ожидать, но… У вас всегда так тихо?
— Ты об этих? — небрежно кивнула Элси в сторону посетителей. — Я тебе говорила, у нас самая скучная станция.
— И тебя, как врача, это не беспокоит?
— Бесполезно. Я испробовала все методы. До сухого закона теплилось некоторое общество, как-то шевелились. Потом случилось несколько драк, и отец запретил завоз спиртных напитков. Только по праздникам.
Легкий шелест прошел по залу. Элси обернулась. Оживление угасло в ее глазах: на пороге стоял профессор Лумер.
— Молодежь разрешит присесть старику? — сказал он, подойдя к их столику.
— Какие могут быть церемонии, мистер Лумер, тем более, что я здесь гость, а вы хозяин.
— Благодарю, — профессор уселся поудобнее в кресло. — Нынешняя молодежь часто забывает, что их собственная старость лишь вопрос времени.
