Дело второе вообще оказалось формальным, поскольку касалось вступления в наследство некоего риттера (рыцаря) в связи со смертью отца. Других претендентов на это наследство не оказалось, поэтому судьи проставили печать на документ, а курфюрст положил руку на плечо новоиспеченного рыцаря и тот занял место в зале среди других дворян.
Зато третье дело резко подняло градус интереса в зале: в нем граф Гуго фон Эрлих обвинил свою падчерицу Сюзанну фон Эттинген в прелюбодеянии и требовал наказать ее (и ее совратителя) по законам Каролины. Этот громогласный аристократ пятидесяти лет сразу стал Алексею Михайловичу отвратителен, в чем с ним согласился и Кристиан. Обвиняемую (скромно одетую симпатичную девушку лет шестнадцати) им очень захотелось защитить. Ее «соблазнителя» на суде не было («он в бегах», пояснил залу один из судей), зато присутствовали два свидетеля со стороны опекуна: его кастелян и командир его «кригсгефольге» (дружины).
По словам истца в один из вечеров командир дружины, проходя мимо комнаты фреляйн Сюзанны, услышал в ней какие-то подозрительные звуки. Он поспешил сообщить об этом кастеляну, а тот — графу, после чего все трое ввалились в ту комнату и увидели прыгающего в окно недавно нанятого на службу риттера фон Баха, а в постели под одеялом — Сюзанну в одной ночной рубашке.
— Об одном жалею! — сказал в заключении своей речи Гуго фон Эрлих, — что я не успел схватить этого негодяя и пронзить обоих прелюбодеев шпагой — как я проделал это 10 лет назад, когда застал «на горячем» мать этой шлюхи. Действительно, яблоко от яблони недалеко катится! Но надеюсь, что высокий суд все-таки лишит жизни ту, что я опекал в течение 10 лет и которая меня в «благодарность» невыносимо оскорбила.
Защитное слово Сюзанны фон Эттинген (из графского рода Швабии) фактически не состоялось: она начала было что-то говорить, но залилась слезами. Судьи стали перешептываться и перебрасывать друг другу какие-то бумаги.
— Я знаю, как ей помочь — инициировал мысль Алексей Михайлович. — Подойди к своему отцу и попроси наедине тебя выслушать.
— Вы так уверены в успехе? Прелюбодеев у нас никогда еще не оправдывали…
— Уверен. Иди, не теряй времени!
Кристиан пробрался за спинами зрителей почти к трону и, улучив момент, помаячил рукой отцу. Тот нахмурился, но подошел к сыну.
— Этот негодяй лжет, — заявил с ходу дублер Кристиана. — Похоже, что и жену свою он сгубил и падчерицу губит из корыстных соображений. Наверняка у жены было богатое приданое, которое с окончанием опеки над девушкой он может потерять. Поэтому он мог сам подстроить оба свидания с дамами, чтобы всех переколоть. Разве не похоже на правду?
— Что за бред? Впрочем, до свадьбы Гуго действительно был небогат, а приданое позволило ему жить на широкую ногу. Верно и то, что свадьба приемной «дочери» уведет остатки того приданого к ее мужу… Неужели можно быть таким злодеем?
— Его свидетели, конечно, пристрастны, но если их допросить конфиденциально, то могут обнаружиться несоответствия в их показаниях: по поводу одежд Сюзанны и этого риттера, наличия у него шпаги, обуви и так далее. Куда он кстати выпрыгнул? Или все-таки спустился по веревочной лестнице? Ну, а будет разнобой в показаниях, изменится и отношение судей к этому делу. Добьем же мы их требованием осмотра Сюзанны повивальной бабкой — если обнаружится, что она еще девушка, то и факта прелюбодеяния не будет. Помоги свершиться правосудию, отец!
— Хм, ты меня почти убедил. Дело действительно темное. Хорошо, я приму меры…
Наградой «дуалисту» явилось полное оправдание обвиняемой (после получаса допросов кастеляна и вояки и пятиминутного медицинского освидетельствования девы), а также обещание судей вернуться к двойному убийству 10-летней давности, совершенному графом фон Эрлихом. В довершение ко всему Сюзанна вывалила на судей признание о попытке опекуна принудить ее к замужеству с ним, которое она с негодованием отвергла — и получила взамен тот самый фарс с прелюбодеянием.
— Что же произошло у Вас с фон Бахом? — спросила ее курфюрстина.
— Он осмелился целовать мои руки, — засмущалась Сюзанна. — И я подумала, что этого достаточно для признания меня прелюбодейкой…
