Когда-то мощнейший и таинственнейший монстр военного машиностроения рухнул в считанные дни после развала Советского Союза. Сначала перестали платить, потом сказали – делать ничего больше не надо, потом сказали – а пошли вы все, однако, в жопу. И пошли ветераны паяльника и штангенциркуля, впервые в жизни ощутив полнейшую ненужность для такой любимой, но такой непредсказуемой страны.
Осталась на своих креслах только, собственно, администрация, охрана и некий, никому не подчиняющийся отдел, находящийся прямо посреди территории в неприметном корпусе стального, незамысловатого цвета. На лицах сотрудников этого отдела читалась с этого момента одна мысль, но зато вечная: «Из искры возгорится пламя».
Где-то с год администрация отчаянно бедствовала. Огромный завод только одной электроэнергии жрал, как приличный город, а еще вода, отопление и прочие расходы, о которых в советское время задумываться было в падлу. Не в падлу это стало при военном, так сказать, переходном, мягко выражаясь, капитализме. Денег не было. А их требовали, потеряв все понятие о том, кто в койке хозяин, наглые монополисты энергии, воды и отопления. Было даже время – отрубали весь завод ото всех прелестей цивилизации начисто. Но только не таинственный, стального цвета корпус прямо посредине территории. Там, несмотря даже на капитализм, называли друг друга «товарищ», и с удовольствием козыряли.
Когда администрация была готова уже рассосаться как интимная спайка или там – не шибко важный рудиментарный орган, из Москвы пришло разрешение сдавать не поддающуюся учету площадь в аренду фактически кому попало.
В первый же месяц администрация отъелась, а еще через полгода в полном составе повставляла себе металлокерамические зубы.
Бесчисленные корпуса очень быстро были заняты беспринципными коммерсантами и немедленно были забиты буржуйской продукцией по самое «не могу».
У которых коммерсантов не было буржуйской – закупали свою и срочно на нее клеили ярлыки понаглее. Грузовые длинномеры только успевали влетать и вылетать из стальных ворот завода. Естественно, честно рубить капусту, разводить кроликов и прессовать бабло не хотелось никому. Ни администрации, которая показывала в белую только десятую часть аренды. Ни, само собой, коммерсантам, которые вообще ничего не показывали, а только меняли вывески.
Началась веселая жизнь. Время от времени в ворота влетали камуфлированные автомобили, окружали какой-нибудь корпус и исторгали из себя людей без лиц, но с глазами и автоматами. Коммерсантов клали физиономиями на асфальт и задавали умные, ювелирные, я бы даже сказал – философские – вопросы. Ну, типа: «Где, блядь, деньги»? Коммерсанты обычно тут же вспоминали, где лежат процентов 15-20 от этих, блядь, денег, а по остальным возникала полная амнезия.
Амнезия устраивала всех. Люди без лиц загружали в свои автомобили какое-нибудь говно с наглыми ярлыками – ну, не без этого, что ж, зря операцию проводили, что ли? – и отбывали. Коммерсанты вставали с асфальта и весело кричали в мобилы: «Ускорить отгрузку товара, у нас запланированный форс-мажор»!
Администрация завода, собственно, в своем корпусе занимала только полтора этажа. На остальной поляне завсегда веселился проектный отдел, состоящий в советское время, как водится, из 90 процентов бездельников (мастеров бильярда и настольного тенниса) и 10 – руководства, тоже не новичков в этих видах спорта, ибо на каждом этаже стояло по столу, а на некоторых – даже по два. Непосредственно проектированием занимались человека 2-3, они же и делали существование проектного отдела близким к смыслу.
Проектный отдел растворился сразу, как только им перестали платить деньги за настольный теннис. Огромное здание опустело в одночасье, по лестницам и переходам забегали призраки.
Но через год ветер перемен куда-то их вымел и в каждую каморку засело по конторе. Отличительной чертой этих фирмочек была крайне малая численность (сам директор, плюс двое-трое – кого ебать) и крайне длинное название. Например: «Торгово-инвестиционная компания «Берег»». Или: «Строительно-промышленный консорциум «Вест-Сибирь»».
