Женщина посидела, судорожно моргая, потом послушно оперлась на предложенную ей руку.
— Данке, майн герр.
— Мерси, а не данке, — вежливо поправил ее Сен-Жермен. — Силы Сопротивления в этих местах скоры на расправу.
— Да, я веду себя глупо, — кивнула женщина, выбираясь из автомобиля. — По дороге сюда ваш человек сделал мне предложение.
Слуга и хозяин обменялись быстрыми взглядами, потом Сен-Жермен, поколебавшись, сказал:
— Поймите, ваше появление здесь неожиданно и ставит меня в щекотливое положение. Не знаю, все ли вам правильно объяснили, но поверьте, что здесь вас не станут ни к чему принуждать.
Мадам Кунст пожала плечами.
— Мне все равно. Или нет — не все равно, но разницы в том никакой.
— Что вы хотите этим сказать? — Сен-Жермену не раз доводилось иметь дело с партнершами, охваченными подобной апатией, и приятного в том было мало. Американцу все это вряд ли понравится, подумал он озабоченно. Его… гм… провизия явно нуждается в отдыхе и покое.
— Что? — Австриячка вздохнула и, когда перед ней распахнули дверь замка, заговорила опять: — Никто из мужчин не касался меня после гибели мужа. Я укрылась в доме родителей, и мне казалось, что все плохое уже далеко. Когда партизаны хотели взять меня силой, я кричала, но сейчас причин для этого нет.
— Поверьте, здесь, в Монталье, вас никто не обидит, — мягко сказал Сен-Жермен.
Гостья кивнула и позволила отвести себя в небольшую столовую возле кухни. Камин едва тлел, полосатые обои повыцвели, но в целом там было довольно уютно. Женщина послушно села на предложенный стул и замерла, бросив руки на сомкнутые колени, в чисто девической позе, хотя ей было, наверное, около тридцати.
— Гюнтер погиб полгода назад. Я не сразу об этом узнала. Когда такое случается, все молчат. Приходят люди СС, уводят кого-то, и никто не осмеливается спросить, зачем и куда, ибо люди СС могут вернуться. Судья, выпив лишнего, мне обо всем рассказал.
Роджер, коротко поклонившись, испросил разрешения удалиться на кухню и, получив его, тут же ушел.
— Мадам, когда вы покинули Австрию? — спросил Сен-Жермен, подкладывая поленья в огонь.
— Не так давно. Дней восемь-девять назад. Может быть, десять. — Женщина вдруг зевнула. — Простите.
— Вам незачем извиняться, — ответили ей. — Пища тут не роскошная, но вполне сносная. Через полчаса подадут суп, сыр, колбасу. Может быть, вам стоит пока что прилечь?
Гостья, немного подумав, покачала головой.
— Я усну как убитая. Благодарю. И так вокруг слишком много мертвых. — Она бездумно скомкала ткань своей юбки и, еще раз зевнув, сообщила: — Я ела вчера.
«К счастью, я тоже, — усмехнулся внутренне Сен-Жермен. — Вопрос питания, — подумал он, — становится смехотворно сложным».
— Это безумие! — вскричал Джеймс негодующе. — Господи, что вы творите?
— Я проследил, чтобы наша гостья поела и заняла отведенную ей комнату. Мне жаль, что так получилось. Если бы Роджер привез Мирель, проблемы бы не возникло. — Сен-Жермен помолчал. — Что, собственно, так вас возмущает?
— Как это — что? Вместо обещанной сговорчивой вдовушки, ваш лакей доставляет сюда изможденную австрийскую беженку, трясущуюся от страха и едва сознающую, чего от нее хотят. Вы полагаете, я должен благодарить вас за эту замену? Вы полагаете, я накинусь на перепуганную бедняжку как последний, отринувший все представления о порядочности негодяй? Или вам кажется, что ваша манера завозить сюда женщин, как яйца к обеду, должна импонировать мне? — Джеймс вновь возвысил голос до крика, чтобы отчасти заглушить в себе чувство вины, ибо в мыслях его против воли зароились соблазнительные видения.
— Мистер Три, если бы не война, все вышло бы по-другому. Вас, может быть, удивит, но я не имею привычки завозить сюда кого бы то ни было, и лишь ваше критическое положение заставило меня прибегнуть к столь неординарной попытке разрядить ситуацию.
— Не очень-то она вам удалась, — проворчал журналист, испытывая тайное удовольствие от того, что в голосе графа, всегда бравшего над ним верх, звучат виноватые нотки.
— Увы. — Граф сунул руки в карманы и направился к двери.
Джеймс не удержался от колкости.
