Я наконец различила скорчившуюся под скатом крыши фигуру. Глаза мертвяка тускло мерцали в вечерних сумерках двумя белесыми холодными огоньками. Свойство, приобретенное послесмертным изменением и предстоящим долгим существованием в ночи. У вампиров тоже светятся. Не так заметно, более приглушенно, они умеют вовремя отводить глаза, до того как странный блеск в них станет вызывать подозрение. Но в хорошо освещенном помещении то, что обычно выдает их с головой и клыками, становится их преимуществом. Глаза мягко мерцают, почти завораживающе, придавая взгляду какую-то таинственность и глубину. Много раз замечала у Ладислава. Немудрено, что старая нежить умеет очаровывать, с таким то взглядом.
Но вот гнилостное свечение глаз зомбяка вряд ли бы вызвало романтическое томление у большинства девиц. Да и запашок тоже. Он глухо завыл и неожиданно рванулся вперед, как затравленный зверь, мечтая что-нибудь напоследок отхватить на память у охотника. У него были костлявые когтистые пальцы, и думаю, он бы без проблем передвигался даже по сплошному льду. Я же отпрянув назад, чуть не навернулась.
Слабыми местами у нежити всегда являлась шея и голова, пропажу всего остального мертвяк еще может не заметить, но вот без башки передвигаться ему будет трудновато. Многие предпочитают еще вгонять кол в грудную клетку, но без головы, как любит говаривать мой старый приятель Ланс, черта с два оживешь. Ничего отрывать несчастному зомби я не собиралась. В шее также находилась особая точка, знающий о которой маг мог перехватить контроль над восставшей нежитью. Обычно я не заморачивалась, но тащить дохляка под дождем через весь город… Нет уж. Пусть своим ходом. Я колданула подчиняющую сеть Фамала, метя в шею и затягивая нить силы, сейчас он должен почтительно замереть и ждать моих приказаний. Глаза трупа остекленели и погасли. И он мешком свалился вниз.
– Поберегись! – запоздало предупредила я. На всякий случай, мало ли найдутся запоздалые прохожие, не ожидающие что на них сверху упадет еще что-то кроме дождя. Ррах нарвах. Не рассчитала с силой, что ли, и окончательно прикончила? Старейший любил говаривать, что я не знаю меры, еще до того, как прекратил разговаривать со мной вообще. Теперь придется за телегой посылать и мертвяка караулить, пока не приедет. Зар-раза. Как будто его кто спереть захочет, даже хозяйственным горожанам такое вряд ли нужно. Но правила есть правила. Я хмуро оглянулась на светящееся окно. За мной наблюдала заметно нервничающая хозяйка дома.
– Чисто, – сообщила я, – кроме вас в вашем доме живут теперь разве только древесные клещи.
– Я слышала что-то упало, – промямлила тетка. Явно знала ЧТО упало, но все равно спросила.
– Угу. Остатки моей магической репутации. А я то думала ей падать уже некуда, – мрачно пробормотала я. – Мой долг здесь выполнен. Да пребудет с вами Свет, – патетично сообщила я. Попыталась развернуться, но не вышло. Карниз был слишком узок. Вздохнула. Пятясь я в окно влезу, хорошо если через два часа. Да и зрелище это будет запоминающееся. Ррах наррвах. А ведь могла бы с Ладиславом потащиться на праздник Собранного урожая, приглашал он ведь. Собиралась ярмарка, народу обещало быть много, и на нас вряд ли бы кто обратил внимания. Но что вместо этого… Дожди, холод, раздраженные и усталые собратья инквизиторы, правда меня по-прежнему окружает нежить, но замена разговорчивого вампира окончательно дохлым зомбяком вообще-то препаршивая.
Пальцы окоченели и перестали ощущаться, за ними медленно коченело все тело. Хозяйка с интересом пялилась мне в спину, явно тоже размышляя как я буду забираться обратно. Я помянула сквозь зубы настоятеля Арранского ордена. Плюнула на чистоту одежды и спрыгнула вниз.
Правильный каллиграфический почерк, немного старомодный.
«Мое почтение, Лисенок.
Ты была права, я действительно удивился, обнаружив записку от тебя. В таверне я предпочел бы найти тебя лично. Тебе не стоило так заколдовывать письмо, чтобы его мог прочесть только я. Хозяин все ногти обломал, пытаясь вскрыть. В следующий раз наколдуй что-нибудь более милосердное, вроде удара молнии, ну или долгого сна. Хотя бы не так будет мучиться от любопытства.
