Я вздохнула.
– Ты прав. Какая разница, что мы забыли в этом городе.
– Я знал, что ты поймешь, лисенок.
– Я же сто раз говорила! Называй меня по имени.
Ладислав усмехнулся. Я заметила, при мне он никогда не скрывал клыки, при других улыбался одними губами. Вампирья привычка, чтобы никто любопытный не спрашивал, дяденька, а почему у вас такие длинные острые зубы.
– И все-таки я рад нашей встрече, лисенок. Будешь участвовать в соревновании магов?
– Не издевайся. Я просто недоучка.
– Может, тебя еще и ногами попинать? Первый раз вижу, чтобы маг так принижал свои способности.
– А я думала, что начинают бить в грудь и говорить, да ты самый лучший, по крайне мере после третьей бутылки, – мрачно пробормотала я.
Вампир усмехнулся и на удивление аристократично отпил вина. Бокалы я захватить забыла да и подозрительно бы это вышло.
– И все-таки я рад нашей встрече, лисенок, – зачем-то повторил он. Что-то мучило его, но он не собирался говорить. Мы словно сошлись как два потерянных путника на перекрестке, может, не вовремя, может зря, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Я не стала спрашивать, все равно не ответит. Сколько же тебе лет, Ладислав, и сколько столетий тебе понадобилось, чтобы стать такой изворотливой, недоверчивой нечистью.
– Тебе нужна помощь, Лад?
Некоторое время он раздумывал, уставившись в темное окно. И промолчал.
Этот город издревле называли городом Золотых листьев. В официальных документах он был Краином, скучным окраинным городишкой с небольшой пристанью для рыбачьих лодок и промышляющий рыбной ловлей, мелкой контрабандой, а летом катанием желающих по реке. Но осенью это был город битв между магами, Нирн-верра Наре. Город Золотых листьев, как поэтично окрестил его один бродячий эльф. Это было чуть ли не пару столетий назад, когда перворожденные еще попадались в этих краях, но название прижилось. Потом же, задолбавшись наставлять людей на путь истинный, эльфы заперли свои земли, огородили все проходы заплетаями и теперь лишь изредка осчастливливают представителей верховной власти какими-то таинственными посланиями. Только название осталось. Стало единственной гордостью местных жителей.
Было тихо и пасмурно. По всем улицам валялись желтые листья, кое-где уже подгнившие и старые. Птицы косыми стаями тянулись в южные царства. Дождя не было, но погодка стояла сырая, промозглая. Как в склепе.
С Ладиславом мы сидели до самого утра, а потом я сказала хозяйке, что ритуал изгонения ничего не дал, и зря она очерняет ни в чем не повинных горожан. Она пыталась стребовать с меня плату за вино, но я напомнила ей, что об изгонении она сама просила и оговорившись делами во имя света, успешно смылась. Я Ладислава знаю, обескровления населения можно не опасаться. Наверно, тоже приехал по своим вампирским делам и мы на редкость удачно пересеклись. Или неудачно. Кто знает.
Я достала из кармана изрядно измятую бумажку, где сжатым (свидетельство жадности, как написано в книге толкования почерков), мелким словно россыпь бусин почерком шефа был выведен адрес дома, куда я должна заявиться. Ну да. Все верно. Я с досадой изучила грязноватый номер на стене. А ведь, как я надеялась, что он где-то ошибся, и я так и не найду этот проклятый дом.
Халидский орден находился в пригороде, но здесь просто жил один из инквизиторов, который и должен был передать мне артефакт. Вообще если честно, от доставки артефактов радости мало. Большинство из них имеют постоянное излучение и это воспринимается, как непрерывный зуд или ноющая зубная боль. Но шеф считает, что магические штуковины, лучше доставлять с магами, вот и посылает меня. Чтоб его.
Я вздохнула и позвонила в дверной колокольчик. Потом позвонила еще. Потом добавила пинки в дверь.
– Чего стучишь как оглашенная? – недовольная соседка высунулась из окна. Дома на этой улочке стояли вплотную друг другу, и между некоторыми из них, на веревке протянутой через соседние окна, было развешано белье. Полчаса непрерывного стука ее видно изрядно задолбали.
– А господин Арвес что умер? – с тщательно скрываемой надеждой поинтересовалась я.
