Лагерь ещё спал, когда к веже Ростиславичей подкрался некий человек в лёгком дорожном вотоле и сунул в руки усталого Володаря берестяную грамотку.
— От королевича Коломана и королевы Свентославы, — шепнул он, тотчас скрывшись в густых зарослях кустарника.
«Ярополк и Гертруда хотят вас схватить. Немедленно бегите. Укройтесь в Унгваре[48]. Желающая вам добра королева чехов и моравов Свентослава. Брат ваш Коломан Арпад, сын Гезы», — значилось на кусочке бересты.
Взволнованный Володарь дал прочесть грамоту братьям.
— Очень похоже на правду, — заметил Рюрик.
— Почерк Коломана, — узнал Володарь аккуратную вязь двухродного братца.
— Да не лукавит ли он? — засомневался Василько. — Не думаю, что на этакое коварство Ярополк способен.
— Он, быть может, и нет, а Гертруда, конечно, способна! — Володарь ещё раз со вниманием прочёл грамоту и бросил её гореть в чадящий дымом костёр.
— А может, то враки всё и в Унгваре полон нас ждёт? Коломан-то ить, верно, столь же коварен, яко и Гертруда, — продолжал сомневаться младший Ростиславич.
— Это так. Но сейчас Коломану какая выгода избавиться от нас? Угры враждуют с немцами, а Ярополк — друг немцев, — возразил ему Рюрик.
— Тут ты не совсем прав, Рюриче. Ярополк, он скорее — друг римского папы, но не императора Генриха. — Не согласился со старшим братом Володарь. — Потому и чешская тётка подписалась в сей грамотице. Её супруг — вассал императора, воевал на его стороне. Ясно другое: и Коломану, и чехам не нужен сильный сосед на Волыни, который мог бы вмешаться в их дела. Король угров Ласло[49], я слышал, пожаловал Коломану во владение Нитранское княжество. Это земля словаков, совсем недалеко от Перемышля.
— Иными словами, ты предлагаешь нам бежать? — Рюрик вопросительно уставился на Володаря.
— А что мы теряем? Ярополк всё равно не собирается наделять нас городами. Вот мы обиделись на него и решили отъехать. Сей же час, немедля! Почему нет? — Володарь пожал плечами. — В Унгвар пока не поедем, затворимся в Перемышле, там много верных нам людей. А как быть дальше, после помыслим.
…Трое всадников, наскоро оседлав ретивых скакунов, скрылись в предрассветной мгле в близлежащей к стану дубраве. Час спустя за ними была послана погоня, но уже и пыль улеглась на шляхе от копыт скачущих резвым галопом коней. Братья поспешили укрыться за стенами неприступного Перемышля.
…Гертруда, задыхаясь от злости, терялась в догадках. Кто же, какой переветник мог предупредить её врагов? Подозрения её пали на боярина Лазаря, но того не дал в обиду Ярополк, назвав «верным человеком».
Яростно кусала княгиня-мать уста, стискивала в кулаки руки, ругалась, поминала чёрта, сыпала проклятия — всё было тщетно.
За шумом и суетой в лагере она не заметила, как молодой угорский королевич Коломан лукаво подмигнул своим единственным видевшим глазом чешской королеве Свентославе, и та ответила ему тем же, прикрывая ладонью рот, чтобы не рассмеяться.
— Ты же проведчик, Радко! Не впервой распутывать тебе паутины ков и кознодейств разноличных! — Ярополк торопливо вышагивал по горнице владимирских хором. — Сыщи, кто упредил гадов сих, Ростиславичей! Почто столь скоро улизнули они из моих рук?! Кто ворог мой?! Из бояр, из иноземцев?! Может, подслушал кто нас ночью в шатре, совещались когда, да передал?!
Широкоплечий, статный богатырь Фёдор Радко исподлобья взирал на размахивающего руками князя, с едва заметным неодобрением переводил взгляд на восседавшую на скамье княгиню Гертруду, крутил перстом вислый рыжеватый ус. Дождавшись, когда Ярополк замолчит, сказал веско:
— В обчем, попробую разузнать. Хотя и трудное вельми сие дело.
Облачённый в лёгкий полукафтан с бахромой по подолу, в расширенных у колен шароварах и высоких угорских кавалерийских сапогах, широколицый, с коротко остриженной бородой, светлоглазый волынянин, дружинник Радко внушительным видом своим всякий раз вселял в Ярополка уверенность. Побольше бы таких, как он, иметь в дружине! С такими и сам чёрт не страшен!
Едва только, поклонившись князю, Радко отправился выполнять поручение, как молчащая доселе Гертруда с сомнением хрипло спросила сына:
