Стелли дал Логану указание возвращаться, а сам, включив сигнал тревоги, направился к остальным.
Тотти сообщил ему, что все эджи находящиеся на базе выведены из строя. Аль Ахруб и Остин к этому моменту надели защитные костюмы.
Никита немедля передал через Тотти разрешение Марку на взлёт, а сам уселся напротив крестного. В салоне дека стало немного теснее. Прибавились ещё два пассажира, да ещё и в защитных скафандрах.
Аль Ахруб сидел и отрешённо смотрел на Стелли – младшего.
Ник невольно вздрогнул от голоса Роберта.
– Я не обвиняю тебя, но и не одобряю твоего дела, Никитос. Когда наша семья была вся жива, я дорожил тобой больше всего в этом грешном мире. Я и твой отец хотели воспитать из тебя лучшего, может это и так, просто я не вижу этого. Ты рос самостоятельным, от тебя невозможно было что-то утаить, но одного и ты не знаешь
по сей день. Это глупость, все про неё забыли, но не твой отец. Твой двоюродный дядя
по материнской линии был террористом. Он собственноручно убил более двух тысяч
человек, а потом его посадили на электрический стул. Твоему отцу долго не разрешали
жениться на Александре из-за связей её семьи с террористами. Твоя мама не хотела тебе
рассказывать об этом, а теперь видишь, корни дают о себе знать. Я не пугаю тебя
виселицей, да и ты не должен думать о наказании. Одно скажу, ты должен бояться себя,
как бы не потерять душу, не загубить в себе то, человеческое, что вложили в тебя твои
родители,- генерал сглотнул, но не сменил тему,- после твоего исчезновения ей сразу
стало хуже. Джон не думал, что так мало значит для неё. Ты исчез, а она не смогла без
тебя жить. Мне сейчас интересно одно, что дальше будет.
Сухо, выдавливая каждое слово, заговорил Ник.
– С помощью варгенов мы станем шантажировать правительство. Они уберут нейроконтроль и люди вновь обретут свободу.
На лице Роберта проскользнула едва заметная ироничная усмешка.
– Нет, этого никогда не будет, поверь мне. Исчезнут нейрокомпьютеры, исчезнет причина сопротивления, уйдёт большинство бойцов вашего движения. Что будет дальше? Что станут делать руководители? Фанаты и идейные вдохновители? Всё рухнет, они останутся без дела. Без власти, без этого страшного недуга – чувства превосходства! Веками люди придумывали религии, различные партии и правительства, разжигали войны для раскола стран, разделения народов. Все это для получения власти. И ты думаешь, они тоже вернутся к мирной жизни, Никита?! Откажутся от власти?
– Они тоже вернутся к мирной жизни…,- прошептал Стелли-младший.
Однажды отец летал со мной к другим моногородам. Он цинично
ухмылялся и говорил. «Смотри, сын! Очередное достижение
человечества, очередное средство отгородиться от природы,
ослепнуть от собственных разрушительных действий.
Интересно выглядит. Вот ты ведь дома не взрываешь кухню, не
выкидываешь диваны из окна. И все так. Так почему же в
большом доме, под названием Земля, мы позволяем себе такое?!
Взрывать, бурить, копать, захламлять, отравлять. Задумайся
над этим. И знай это всегда. Будь выше этого. Постарайся
соблюдать истинные заповеди из религий и будь аскетом. Аскет
не имеет много и не живет, словом хочу, а обходится малым. И
не позволяет этой безудержной гонке мирового производства
хлама взять себя в свои цепкие, липкие, дурнопахнущие ручонки».
Личный вариоком Никиты Стелли. 12 августа 2030 г.
***
Садилось солнце. Его красноватый диск закрыл полнеба, земля, проносившаяся под деком, имела кроваво-красный оттенок. Они подлетали к условленному месту в горах.
В салоне все кроме главного давно спали. Мэри вкололи транквилизатор, поэтому девушке тоже удалось спрятаться в мире снов от проблем реалии. Никита устало поворачивал шею, затекшую от неудобной позы.
Он сидел и думал, думал обо всём сразу. О себе, о движении, о руководителях, о варгенах, об отце, о матери, о Земле. Мысли носились хаотично, все перемешалось в одночасье. Почему-то слова крестного вдруг задели его, разбудили что-то, что дремало в нем давно.
Он не верил словам Роберта, а хотел верить, как верил ему всю свою жизнь. Его мать сейчас покоилась в колумбарии в гигаполисе Токио, его любовь пропала где-то, скорее всего власти давно её ликвидировали, а он был обычным террористом в глазах общества.
