Хроника великого джута - страница 27
Бедствие разрасталось. В конце 1918 года голодало уже около миллиона человек. Нужны были деньги для преодоления катастрофы – «хотя бы 40 миллионов», как говорил Рыскулов на заседании ЦИК Туркреспублики 13 декабря 1918 года.
30 декабря 1918 года ТурЦИК отдал приказ всем совдепам о проведении мероприятий по борьбе с голодом. Мор, вызванный преимущественно общественными катаклизмами, почему-то назван в нем «стихийным бедствием». ТурЦИК призывал напрячь все силы республики, чтобы справиться с голодом…
В благодатных краях такого еще не бывало, и «общественность» не представляла себе размеров беды. В этом смысле показательна полемика Т. Рыскулова с неким Г. Агаревским в ташкентской «Нашей газете», происходившая в конце 1918 года. Этот спор ярче других документов рисует тогдашние времена и нравы.
В статье, опубликованной в № 265 и названной «К киргизской интеллигенции», Г. Агаревский писал:
«Из истории экономической науки известно, что все так называемые пастушеские, кочевые народы были бедны и беспечны, да иначе и не могло быть: при частых передвижениях многою не увезешь, а если правильна пословица «два переезда – один пожар», – то таких переездов с места на место, при которых так много портится, ломается, бросается, в жизни кочевника бесчисленное множество, – поэтому нет возможности кочевнику накопить материальные блага; – а известно, что у народа, не имеющего экономической мощи, нет и духовных ценностей, нет возможности создать науки и искусства. Кочевник никогда не выдержит конкуренции с оседлым, и почти с уверенностью можно сказать – будет у него в-экономической зависимости, экономическом рабстве: а ведь вам известно, что экономическая зависимость ведет к политической. Недавно в газетах было отмечено, что киргиз в Сыр-Дарьинской области больше, чем всех других народностей вместе взятых: – а у кого почти все богатства? – несомненно у оседлых.
Кочевники обладают особыми взглядами, которые никак не может разделить оседлый; жизнь человеческая здесь дешево ценится, – и если родственники убийцы уплатят убытки семье убитого, – дело этим кончается. Похищение скота, умыкание девушек считается молодечеством. Конечно, что приобретено таким путем, мало ценится и легко расходуется, разоряя потерпевшего, не обогащает приобретателя. Конечно, все будет идти у кочевника при его простых требованиях сносно, пока нет экономических и политических потрясений, когда земли, пастбищ много, везде простор, много свету, солнца, тепла, мало зим, эпидемий и проч. Прошлый год и нынешний показывают, во что может обойтись кочевнику его любовь к бродяжничеству и его беспечность: люди мрут от голода и болезней, скот – единственное богатство кочевника, подыхает от бескормицы.
Я и задаю вопрос: чем занималась до сих пор киргизская интеллигенция? Писанием прошений, входящих и исходящих? Почему не звала народ свой к оседлой жизни и, по крайней мере, рациональному скотоводству? Ссылаться на царский режим вы не можете, ибо закон прямо поощрял кочевников к оседлой жизни; ведь достаточно было хоть что-нибудь посадить, засеять или соорудить в любом участке земли, никем не занятом, и этот участок по закону и желанию кочевника закреплялся за ним. Когда среди кочевников происходили споры, оседать или кочевать, когда требовалось разумное слово, где было большинство из вас? По канцеляриям? В качестве ходатаев? Наконец, где вы были в прошлом году, когда с очевидностью выяснились последствия кочевки и беспечности? Гремели ли вы хоть в газетах? Написали ли вы хоть один призы© к обществу, правительству о помощи? И только теперь вы беретесь за дело, и то, по-видимому, в самых узких пределах непосредственной помощи голодающим путем открытия столовых, закупки хлеба и проч. …Вам, конечно, лучше известна жизнь кочевника, чем мне, но позвольте вас опросить, почему же ТурЦИК предоставил вам средства и утвердил организацию, вы сидите и ничего не делаете? Если вы задумали поставить дело широко, то почему же вы не созываете специалистов по сельскому хозяйству, экономистов, практиков и теоретиков и не вырабатываете вместе с ними плана работ по земледелию?
