Понятное желание. Только вот памятника там не поставишь – не отыщется теперь то место в ауле Чимдавлет.
И разве можно сравнить этого бедолагу, умершего от истощения по дороге с весеннего поля, с Неизвестным солдатом? Солдат, он сражался за Родину, защищая ее от врагов, он был с оружием в руках. А у этого бедняка ничего, кроме кетменя, в руках не было. Да и не знал он, что за напасть обрушилась на его землю и почему вдруг все вокруг мрут от голода. Он не знал слова геноцид, которое в буквальном переводе обозначает – уничтожение рода, племени, а шире – уничтожение народа. И не предполагал, что гражданская война имеет разные обличья, в том числе и те, когда пушки не палят и никаких выстрелов вроде бы не слыхать, а народу больше косит смерть, чем на полях сражений. Он был – мирная жертва…
* * *
А что ж поэты-профессионалы?..
Певцов колхозного строя нашлось предостаточно.
А. Безыменский – на VI съезде Советов выступил, «против Руси – за СССР, создающий мощную социалистическую индустрию и совхозными и колхозными потоками (?) величайшую поэму переоборудования лица земли и сердец крестьянства».
– Товарищи, – провозгласил А. Безыменский, – кулацкая Расеюшка-Русь не скоро сдастся, ибо успехи наши, успехи Союза ССР будут измеряться степенью ликвидации образа того врага, которого заключает в себе «Расеюшка-Русь».
Ну и, конечно, собственные стихи прочел:
Расеюшка-Русь, повторяю я снова,
Чтоб слова такого не вымолвить ввек.
Расеюшка-Русь, распроклятое слово
Трехполья, болот и мертвеющих рек…
М. Светлов:
Пение птиц и солнечный звон,
И шелест мокрых акаций.
Солнце вовсю освещает район
Сплошной коллективизации.
Пшеница бушует На тысячи га
От Днепропетровска До Кременчуга…
Э. Багрицкий:
Оглянешься – а кругом враги,
Руки протянешь – нет друзей;
Но если он (век) скажет: «Солги!» – солги.
Но если он скажет: «Убей!» – убей.
(1930)
Он же:
По оврагам и по скатам
Коган волком рыщет,
Залезает носом в хаты,
Которые чище.
Глянет влево, глянет вправо,
Засопит сердито:
«Выгребай-ка из канавы
Спрятанное жито!»
Ну а кто поднимет бучу –
Не шуми, братишка:
Усом в мусорную кучу,
Расстрелять, и крышка.
Чернозем потек болотом
От крови и пота.
И еще он же – о классовых врагах:
Их нежные кости сосала грязь,
Над ними захлопывались рвы.
И Подпись под приговором вилась
Струей из простреленной головы.
Странно, что Э. Багрицкий, певец уничтожения классовых врагов, не воспел и последствия этого уничтожения.
Не только «бушующую пшеницу» освещало солнце в районах сплошной коллективизации…
Вот свидетельства того, что происходило…
…на Украине:
«Я зашел в одну из хат и окаменел. У самой стены на деревянной лавке лежал почти высохший ребенок лет пяти-шести, над ним склонилась мать, держа в руке нож, и с трудом старалась отрезать ему голову. Нож и руки были в крови, ребенок конвульсивно дергал ногами. На миг я уловил ее взгляд, она смотрела на меня, но вряд ли видела, ее глаза были сухие, лишены всякого блеска и напоминали глаза мертвеца, которому еще не закрыли веки… Через час мы вошли в эту хату, чтобы зафиксировать и этот случай людоедства, но увидели упомянутую мной женщину лежавшей на земляном полу вверх лицом с открытыми мертвыми глазами… К груди она прижимала отрезанную головку ребенка».
…на Кубани:
«…Там престрашный голод, люди людей едят, много и много мрут, а остальные идут, отрезают от них мясо и едят… А мрут так, что где идет, там упал и умер; ховать некому, и валяется до тех пор, пока там же сгниет, и только кости валяются, как было с лошадьми, а теперь с народом».[320]
…в Приазовье:
«…в течение многих часов ехал на автомобиле, направляясь к северу. Машина шла по дороге, заросшей высокой травой, потому что давно уже никто тут не ездил. Улицы сел и деревень заросли бурьяном в рост человека. Проезжие не обнаружили в селах ни одного живого существа: в хатах лежали скелеты и черепа, нигде ни людей, ни животных, ни птиц, ни кошки, ни собаки. Все погибло от интегрального голода».[321]
Но вернемся к стихотворцам.
В. Луговской:
За сорванную посевную
и сломанные его труды
Совсем небольшая плата –
затылок Иган-Берды.
