…«Мирабель», крупнейший производитель бортового оружия и навигационного оборудования, предлагает новый аэрокосмичеокий зенитный комплекс фантастической надежности! Поставки в комплекте…
Боже мой… Я взглянул на обложку: какой-то Ж.Шанэ, научная фантастика… Очень даже интересно… Бывают же совпадения… Я отсчитал мелочь и вошел в купе.
Обычно у меня практически нет свободного времени на чтение. Но при такой жене — и естественно, таком круге знакомств, — приходится держать себя в курсе, по крайней мере, самых шумных бестселлеров. Дайджесты я не люблю: в литературе, как и в любви, надо избегать посредников, которые, кстати, в том же «Ридерсе»… намного глупее авторов. Что же остается? Да только одно: читать с максимальной скоростью, по абзацам, а то и страницам, опираясь на ключевые слова и фразы. К такому чтению привыкли достаточно многие в наших кругах; всегда утешаешь себя мыслью, что если попадется нечто особенное, интересное и ценное, то «сбавишь обороты» и, смакуя, перечтешь все, хоть прямо по слогам.
Мой французский позволяет на совещаниях обходиться без переводчиков. И бегло просматривать прессу. И все же свободно читать художественную литературу я не мог, в большинстве случаев, приходилось идти по строчкам, по фразам — идеал, которого заслуживают далеко не все писатели.
Здесь случай оказался еще сложнее: во всех диалогах — а они составляли основную часть повествования — автор подстраивался под какой-то диалект, постоянно примешивая немецкие и еще какие-то, возможна, скандинавские слова. И смысл фразы не раскрывался с одного беглого взгляда, а приходилось именно прочитывать, иногда и по два раза. Пожалуй, вся завязка и экспозиция — а это добрых три десятка страниц — ушли на то, чтобы привыкнуть к диалекту и начать достаточно полно улавливать не только смысл, но и особенности стиля. И тогда только описанное стало представляться достаточно выпукло. Я «увидел» частное сыскное агентство «Цербер», в котором происходил разговор, «увидел» панораму небольшого континентального городка, дремлющего за окнами, и наконец действующих лиц: Анри Санже, веснушчатого увальня его помощника, называемого то Рыжим, то Слухачом, и женщину, заплаканную и немного загадочную мидинетку по имени Дики…
Она как раз требовала, чтобы Анри определенно сказал, берется ли он за это дело и сколько возьмет за работу. Слухач деликатно подмигивал, мол, оставляю вас одних — и исчез, незаметно включив видеомагнитофон. Анри также незаметно видеомагнитофон отключил и разразился тирадой. Здесь было много иноязычных слов, и переводились они с трудом, а перечитывать дважды не хотелось, и появилось такое ощущение, как будто слушаешь разговор и время от времени затыкаешь уши, «глохнешь», причем не выбирая момента… Естественно, он возьмется, он уже… ты плохо думаешь о Санже, если… неужели мать в таком состоянии может говорить о… А если бы и не помнил ничего бы не изменилось. Он же не… сейчас не время для объяснений, но знай, для Мартина я сделаю все… Только, пожалуйста, не произноси это имя… Ревность к брату — это позор для мужчины…
Нет, это явно затянуто. Я уже начал скучать, но вдруг почувствовал, что уже набрал ход незаметный и безотказный механизм детективного произведения. Дики начала рассказывать о том, что предшествовало исчезновению Мартина, и невольно я начал вместе с Анри Санже анализировать то немногое, что не замечает обычно даже внимательная мать в делах двенадцатилетнего мальчика. И тут же пробежал взглядом строку: Анри, оказывается, подумал о том же, мы одновременно помянули материнскую слепоту, — и я как-то сразу стал больше доверять книге, и не так уж хотелось заглянуть на ту самую, нечаянно раскрытую возле лотка страницу…
…Анри расспрашивает о привычках и наклонностях Мартина, но Дики, как-то по-особому поглядев, парирует: не стоит говорить о том, что Анри и так знает и не имеет особого отношения к исчезновению; а вот дела и поведение Мартина в последние дни, а может, недели, — это иное дело, это наверняка поможет его отыскать. Анри возражает чуть резче, чем следовало бы, и автор пишет о его руках… о желваках сжатых мышц… о сощуренных глазах.
