Он вернулся к Счетчику Душ, продолжая лениво размышлять над грядущим визитом Венценосца, и так же лениво вытащил новую запись из картотеки горожан Ни-мои. Казалось, она ничего интересного не обещает, и Хиссун чуть было не сунул ее обратно, но ему захотелось просто посмотреть великий город другого континента. Ради Ни-мои он позволил жизни маленькой лавочницы поглотить себя, и скоро уже не жалел об этом.
Мать Иньянны, как и бабушка, содержала лавку в Велатхусе, и было похоже, что такая же судьба уготована и ей. Ни мать, ни бабушка не обижались на жизнь, но Иньянна — ей исполнилось девятнадцать и она была единственной наследницей — чувствовала, что лавка слишком тяжелое бремя для ее плеч, невыносимо давящий горб. Она часто подумывала предать имущество и попытать счастья в каком-нибудь городе подальше отсюда: в Пилиплоке, Пидрайде или даже в величественной столице провинции Ни-моя на севере, о которой говорили, будто она превосходит всякое воображение. Того, кто ее не видел.
Но времена скучные, дела шли не очень, и Иньянне пока не попадались охотники приобрести лавку, а кроме того, Велатхус, пусть даже и опостылевший, был родиной для многих поколений ее семьи, и покинуть, его просто так было нелегко. Каждое утро она поднималась с рассветом, выходила на маленькую, облицованную камнем террасу, умывалась в каменном чане с дождевой водой, которую специально собирала и хранила для купанья, потом одевалась, завтракала сушеной рыбой с вином, спускалась по лестнице и открывала лавку.
Торговала Иньянна самым обыденным товаром: застежками для одежды, глиняными горшками с южного побережья, бочонками с пряностями и прессованными фруктами, кувшинами с вином, острыми ножовками Нарабала и дорогостоящими вырезками мяса морских драконов, сверкающими изящными фонариками, сделанными в Нарабале, и многим подобным. Помимо ее лавки, в Велатхусе был еще десяток точно таких же, и ни одна особо не процветала. После смерти матери Иньянне приходилось вести счета, изобретательно управляться с покупателями, мыть полы и полировать прилавки, заполнять правительственные бланки и разрешения на торговлю — и она устала от всего этого. Но что же делать? Она ничем не примечательная девушка в ничем не примечательном дождливом городке предгорья и никогда по-настоящему не надеялась на счастливые перемены в ближайшем будущем, да и позже.
Покупателей-людей было немного. За десятилетия этот район Велатхуса заполонили хьерты и лимены… и метаморфы, поскольку Пьюрифэйн — земли метаморфов — находился сразу за горной цепью на севере и значительное число Меняющих Форму просачивалось в город. Она считала все само собой разумеющимся, даже метаморфов, обычно больше всего заставляющих человека тревожиться. Лишь об одном сожалела Иньянна: мало видела среди покупателей своих соплеменников, потому, хоть и была высокой, мальчишески стройной и привлекательной, с вьющимися рыжеватыми волосами и поразительно зелеными глазами, с трудом находила любовников и никогда не встречала кого-нибудь, с кем хотелось бы разделить жизнь. Конечно, совместное владение лавкой намного облегчит труд, но, с другой стороны, за это придется расплачиваться свободой, а заодно — расстаться с мыслью о том времени, когда она избавится от лавки.
Однажды после полуденного дождя явились два путника, первые покупатели за весь день. Один невысокий и толстый — этакий огрызок человека, зато второй — бледный, тощий и длинный, с костлявым лицом, угловатым и бугристым, похожий на некую горную тварь. Оба носили тяжелые белые туники с ярко-оранжевыми кушаками, покрой одежды наводил на мысль о больших городах севера. Быстро, презрительно оглядели помещение, давая понять, что привыкли к иному уровню торговли.
Потом коротышка осведомился:
— Вы Иньянна Форлэйн?
— Я.
Он справился по бумажке, которую держал в руке.
— Дочь Форлэйн Хаурон, дочери Хаурон Иньянны?
— Вы правы. Могу я спросить…
— Наконец-то! — воскликнул длинный.— Наконец-то этот давний след привел куда надо! Знали бы вы, сколько вас искали! Пришлось рекой подниматься до Кантора, огибать Дэлорн, перебираться через проклятые горы — тут когда-нибудь бывает без дождя? — а потом ходить из дома в дом, от лавки к лавке по всему Велатхусу, расспросы, расспросы…
