…А ребятам я зря про колонизацию «брякнул»: тоже ведь озаботятся. Павел уже ни о чем не думает — у него все потеряно, а Лешка еще жить надеется! Да и я бы не прочь, только вот как она, жизнь, повернется… может, прямо задницей, а? Тут и так не будешь знать, как пропитание добывать, а еще эти «черти зеленые» припрутся!
Хреновый поворот, ничего не скажешь. Эх, грехи наши тяжкие!..
В каптерке было темно, тихо, огненных зайчиков на стенах почти не видно. Печка прогорала, потянуло холодом; Александр встал, подбросил уголька. Сел на постель, закурил.
Ребята спали; Муська подошла по топчанам, уселась рядом. Гладил ее… мягкая длинная шерсть струилась под пальцами руки, потрескивала искорками.
— Вот так, Муся, — сказал негромко. — Что делать будем, пропадать?.. Ты-то, милаха, не пропадешь! Земля оттает, жучки-червячки всякие к свету вылезут, мышки-норушки; птички прилетят. Будешь охотиться, пищу добывать; потом найдешь уцелевшего кота, заведете с ним котяток. И по фигу вам, что там с людьми творится!.. Будете жить себе, не тужить. Да, Муся?
Пушистая красавица жмурилась, поворачивалась под руку половчее, мурчала. Что ей за дело до людских забот? Орлов снова лег, продолжал думать в тишине:
— В Северной Америке тепло уже… она на широте экватора теперь. Не ниже двадцати, пожалуй — для сибиряка это вообще не мороз! Только и там солнце еще долго по-настоящему не согреет: пыль так и стоит в воздухе. Везде одно и то же, по всей планете!.. Сейчас Южная Америка «дрозда» дает — как раз на севере она. А в Центральной Европе, наверное, так же как у нас: заледенело все, кругом снег, ветер гуляет.
Уж так долго месяцы тянутся — прямо жуть! Вспоминал, как в армии, на втором году, ему казалось, что служба никогда не кончится. Смутно-смутно помнил, что вроде что-то там было раньше: где-то жил, что-то делал; и уже не верилось, что это вправду было — так, случайный сон!.. Казалось, что родился сразу в сапогах, в солдатской «шкуре» с погонами на плечах, и так будет всегда-всегда — что ничего больше и не может быть! Сознанием понимал, что будет, а внутреннее естество отказывалось верить: «Шалишь, брат, ничего не будет!.. Не верь сказкам про какую-то «гражданку»: ты так и умрешь в этих сапогах!»
Когда два года «добил», думал тогда: сколько еще бы смог?.. Ну, год еще — под страхом расстрела. А больше нет, все… стреляйте! Не мог понять, как в тюрьме по двадцать лет сидят? Ни за что бы не стал! Лучше бы на «вышку» пошел… хоть на «колючку» полез, лишь бы не мучиться столько.
Тут еще морока эта с инопланетянами, пропади они пропадом. Вся голова ими забита! Ну зачем о плохом думать, зачем так терзать себя?.. Старался успокоиться:
— Может, зря я все это «нагоняю»: кто их, правда, знает, что у них на уме? Может, и не будет ничего! Что они вдруг заявятся-то, с какого «перепуга»? Чушь какую-то нагородил. Выискался, гляди, ученый — «на дерьме копченый»!.. И правда, тут свихнешься скоро, в этом бункере. Спать надо, пока живые!.. Пошло все к черту, тьфу-тьфу-тьфу.
Рана у Павла давно уже зажила; немного похрамывал только, и рубцы от пули остались. Благодарил он Орлова и хвалил:
— Хороший доктор мог из тебя получиться — заботливый и знающий. Почему институт не закончил?
— Знаешь, Паша, — отвечал Александр, — докторов и без меня хватало. Когда поступал в институт, хотел ученым стать, микробиологом. А пока учился, расхотел: понял, в какой рутине все погрязло!
Еще древнегреческие врачи провозглашали: «Лечить не болезнь, а больного!» Наши же современные доктора способны были только с грехом пополам лечить конечные «болячки», не обращая внимания на состояние организма в целом.
Возьмем, например, меня. Я с молодых лет знал, что у меня так называемый синдром Клейнфельтера, когда в каждой клеточке организма «сидит» одна лишняя хромосома — у одного из родителей она не отделилась вовремя, еще перед моим зачатием; у кого, неважно: не винить же мне в этом их! Так произошло случайно, ввиду тяжести голодного военного детства моих отца и матери.
Из-за этого у меня нет детей: мои хромосомы тоже уже не могут разделиться нормальным образом. Это болезнь всего организма и излечить ее невозможно; как говорится, «легче пристрелить»!..
