Христос с тысячью лиц - страница 40

Это позволяет думать, что легенду об апостоле Фоме, наставнике царя Абгара, придумал Бардесан, наставник другого царя Абгара. Ее первоначальной задачей была легитимизация положения Бардесана при дворе путем легитимизации территориальных претензий Абгара VIII к Армении. Из нее получалось, что предок Бардесана был царем Армении – когда слушался Иуду Фому.

Но эта легенда II в. н. э., равно как и само положение Бардесана, возникла не на пустом месте. Точно так же, как и история об адиабенских царях, она опиралась на высокое положение иудейских милленаристов за пределами империи.

Если в пределах Римской империи эти люди преследовались потому, что мечтали положить конец власти киттим, то за ее пределами они ровно по тем же причинам пользовались поддержкой местных властей.

Мы знаем из Иосифа Флавия, что набатейцы систематически поддерживали и давали укрытия многочисленным галилейским «разбойникам», воевавшим против Ирода. За несколько лет до смерти Ирод был даже вынужден вторгнуться в набатейские владения специально для истребления лагерей этих «разбойников»{136}. Кумран, расположенный на «земле Дамаска», находился именно во владениях набатейского царя. Парфянские войска в 37 г. до н. э. вторглись в Иудею во главе с конкурентом Ирода, Антигоном{137}. Ничто не заставляет думать, что Осроена и Адиабена – небольшие, но стратегически важно расположенные царства, которые должны были стать (и стали) первыми объектами римской атаки, – составляли тут исключение. Все эти земли поддерживали иудейских милленаристов ровно по той же причине, по которой немцы посадили Ленина в пломбированный вагон.

И эта стратегия окупилась. Иудейские фанатики были одним из важных факторов, который на добрую сотню лет задержал распространение Рима на восток. Они спасли Адиабену от римского вторжения в 66 г. н. э. и уничтожили планы Траяна по завоеванию всего Востока вплоть до Ганга в 117-м.

Другое дело, что эта поддержка привела к парадоксальным результатам. Преследуемое, озлобленное, загнанное в угол христианство на территории Рима продолжало оставаться непримиримым противником религии и культуры ненавистных киттим. В куда более гостеприимной атмосфере Месопотамии она быстро начала дрейфовать в сторону мистицизма и терпимости.

Типичным примером этого дрейфа может служить почитавшая Иисуса секта кукитов.

Расцвет ее основателя, Кука, приходился, по-видимому, на 160-е гг. н. э.{138}. Иначе говоря, Кук жил несколько раньше Бардесана.

Кукиты отказывались хоронить мертвых и изгоняли из своей среды всех страдающих кожными заболеваниями или калек. Это патологическое пристрастие к ритуальной чистоте они совмещали со странной гностической мифологией, согласно которой, по-видимому, Иисус пришел на землю ни больше ни меньше, чтобы спасти свою невесту. Эта невеста была одной из семи девственниц, пришедших когда-то на землю вместе с Матерью Жизни, матерью Иисуса. На земле Мать Жизни и девственницы осквернились, и, собственно, процессом очищения их от скверны и был занят Иисус.

Кукиты вряд ли обладали большим влиянием и к V в., вероятно, исчезли без следа, поглощенные своими более удачливыми собратьями.

Мы здесь, однако, упоминаем эту секту вот почему. С одной стороны, она явно имела прямое генетическое отношение к иудейскому милленаризму. Изгнание из своей среды всех прокаженных и калек сразу напоминает нам о кумранском тексте под названием «Война сынов света против сынов тьмы», где из лагерей сынов света как раз и изгоняются прокаженные и калеки и по очень уважительной причине. А именно – они ввергают войско в состояние ритуального осквернения, и к этим оскверненным войскам не могут спуститься ангелы, чтобы воевать с ними в одном боевом строю.

С другой стороны, история про Мать Жизни и ее сына Иисуса, спасающего девственницу, живо напоминает нам множество восточных культов, и прежде всего – культ богини Атаргатис, очень популярный в Эдессе, с ее умирающим и воскресающим женихом. Точно так же, как римское христианство переводило иудейский милленаризм на язык греческой культуры и философии, точно так же и кукиты были явной адаптацией этого же самого милленаризма к местной месопотамской почве.