Трезво оценив возможности легионеров, Абгар переметнулся на сторону парфян, и «прежде чем его предательство обнаружилось, ускакал, не таясь от Красса, а уверив его в том, что хочет подготовить ему успех и спутать все расчеты неприятеля»{85}. Скакать Абгару было недалеко: Карры, где Красс и римское войско сложили головы, находились в 40 км от гостеприимной Эдессы.
Спустя сотню лет история повторилась. В 49 г. н. э. другой Абгар с восточной роскошью принял у себя римские войска, везшие в своем обозе некоего Мегердата – кандидата на трон Армении{86}. Пропировав всю зиму, Абгар с Мегердатом отправились в Адиабену к нашему старому знакомцу – царю Изату, и наконец, переправились через Тигр, где и столкнулись с парфянским войском. Перед решающим сражением оба царя, и Абгар, и Изат, сбежали. Парфяне разбили римские войска, а Мегердат, бывший родственником парфянского царя, отделался отрезанными ушами{87}.
Надежду овладеть Арменией римляне не оставили, и спустя девять лет они все-таки посадили на ее трон своего царя, предварительно произведя ее зачистку войсками Корбулона. Царя звали Тигран, и примечательно, что он был внуком Ирода Великого.
«Тиграну дали охрану из тысячи легионеров, двух союзнических когорт и двух отрядов вспомогательной конницы, и, чтобы ему было легче удерживать за собою новый престол, определенным частям Армении, смотря по тому, к чьим землям они примыкали, было велено повиноваться Фарасману, Полемону, Аристобулу и Антиоху»{88}.
Следующей мишенью римлян стала Адиабена. Тигран – со своей тысячью легионеров и двумя союзническими когортами – немедленно вторгся в нее, вероятно, желая присоединить к своим владениям{89}.
Фактически это была прокси-война: Рим и Парфия выясняли отношения в Адиабене. Рим начал собирать на сирийской границе войска, которые, вероятно, и прибрали бы к рукам владения Изата, не разразись в это время Иудейская война. Войска были переброшены из Сирии в Иудею, и в результате родственники царя Изата, Монобаз и Кенедай, встретились с римлянами не под Арбелами, а под Бейт-Хороном.
История о вторжении римских легионов в Адиабену в начале 60-х гг. заставляют нас совершенно по-новому отнестись к рассказам о том, что царь Адиабены принял иудаизм и что царь Эдессы покровительствовал апостолу Иуде Фоме. Мы вдруг понимаем, что у них были серьезные геополитические резоны. Поддерживать иудейских милленаристов было для государств, находящихся по другую сторону римской границы, лучшей стратегией для собственной безопасности.
Благодаря этой поддержке прокси-война между Римом и Парфией, которую Рим надеялся вести на территории Адиабены, разразилась на территории Иудеи, и мы можем быть уверены, что адиабенским царям это было куда приятней. Тем более что в случае победы они вполне могли рассчитывать на венец Иудеи.
Иудейская война закончилась для евреев чудовищным поражением, но для парфян она была несомненным плюсом. Именно она остановила неуклонное расширение Рима на восток.
Это положение дел сохранялось до самого 115 г. – когда император Траян начал стремительную и победоносную кампанию против Парфии.
Кампания Траяна не имела параллелей в римской истории; она, казалось, была реваншем за унизительные поражения Красса и Марка Антония. Впервые римские легионы били парфянских всадников; впервые войска Рима захватили Ктесифон и вышли на берег Красного моря.
Траян продвинулся на восток дальше, нежели Александр Македонский, и сенаторы в Риме не были в состоянии ни поспеть за перечнем покоренных им народов, ни даже правильно их поименовать{90}. От Красного моря Траян поплыл к океану. Это был первый – и последний – момент в истории Рима, когда империя простиралась от Северного моря до Индийского океана.
Войска Траяна захватили Нисибис, разграбили Эдессу, Селевкию и Арбелы. Парфянское царство – вторая сверхдержава Ближнего Востока, доставлявшая римлянам столько хлопот, уже была практически уничтожена, когда в этих, уже покоренных, городах вспыхнуло восстание.
Однако это не было восстание парфян. Это было восстание иудеев.
Главными его центрами стали Нисибис, Эдесса, Селевкия и Арбелы – города с большим количеством иудейского населения. Мы можем легко предположить, что значительной частью этого иудейского населения были те самые милленаристы, которые сбежали от римлян, презрительно называемых ими
