Христос с тысячью лиц - страница 23

Этот случай, естественно, привлекает к Фоме внимание царя, и тот, чтобы заручиться на всякий случай благословением такого важного волшебника, приказывает ему помолиться в брачном покое о счастье новобрачных. Бедный царь еще не знает, какую змеюку он подкладывает дочке в постель.

Фома молится; после этого гостей выпроваживают из брачного чертога. Однако, когда жених приходит в него, «он видит Господа Иисуса в виде Иуды Фомы, который разговаривает с невестой»{46}, что приводит жениха в немалое изумление: ведь он видел, что Фома вместе со всеми другими покинул чертог. Господь разъясняет ему его заблуждение: «Я не Иуда, который также зовется Фома, но его брат», – объясняет он{47}.

После этого Иисус садится на кровать, а жениха и невесту просит занять места на стульях, и разъясняет им необходимость воздерживаться от любого вида плотских связей, с тем, чтобы превратить свое тело в священный храм.

Наутро царь заходит в брачный чертог и видит молодоженов сидящими как ни в чем не бывало. В ответ на его вопрос о произошедшем этой ночью жених и невеста информируют его о своем полном отказе от плотских сношений и желании войти в тот Брачный Чертог, который есть бессмертие и свет.

Символизм этой сцены вполне понятен. Дело в том, что одной из высших гностических церемоний был как раз Брачный Чертог. Так называлась церемония, в ходе которой искатель сочетался со своим астральным двойником, своей Пневмой, нетленной частицей Всевышнего.

«Владыка все делал втайне: Крещение, Миропомазание, Причастие, Искупление и Брачный Чертог», – гласит «Евангелие от Филиппа»{48}. «Святое – это крещение; святое святого – искупление. Святая святых – это Брачный Чертог»{49}.

Наш бедный царь, однако, в тонкости гностических церемоний не был посвящен и пришел в ужас; грохнувшись наземь и разодрав одежды, он послал скорее за мерзким колдуном, который по злой воле небес прибыл в их город. Однако Фома уже отплыл.

Второй акт нашего приключенческо-теологического романа разворачивается уже при дворе индийского царя Гундафора. Гундафор поручает Фоме строить дворец и в достатке снабжает его деньгами и провизией для рабочих. Фома дворца не строит, а деньги и еду раздает народу, одновременно проповедуя ему Евангелие. Фоме справедливо кажется, что добрым словом и раздачей денег можно привлечь больше душ, чем просто добрым словом.

В конце концов, при таком нетрадиционном подходе к девелопменту деньги на дворец оказываются растрачены. Царь вызывает Фому к себе и получает ответ, что Фома построил царю незримый дворец, который царь не видит при жизни, но узрит после смерти. Как легко можно себе представить, царь оказывается не очень удовлетворен этим ответом и приговаривает Фому к смерти за казнокрадство. Однако в это время, на счастье Фомы, умирает брат царя по имени Гад. Первое, что он видит, попав на небо, – это тот самый дворец, о котором говорил Фома. Пораженный Гад отпрашивается у ангелов на землю и, ожив, заклинает своего брата подарить ему этот дворец.

После этого царь и его брат принимают «печать», то есть крещение и помазание. Иуда Фома во время крещения призывает Христа, Всевышнего, милосердную матерь и мать «семи домов, чтобы они могли упокоиться в восьмом доме»{50}.

При этом имеется важная теологическая тонкость. После того, как царь и его брат принимают крещение водой, они слышат голос Бога, но не видят его, поскольку они еще не помазаны. А вот после того, как они принимают помазание, они видят юношу с факелом, свет которого затмевает любой другой свет.

Всякие «Деяния апостолов», которых до нас дошло довольно много, были построены по принципу сериала. Если первый сезон умел успех, то все новые и новые авторы писали все новые и новые серии.

В «Деяниях Фомы» таких сезонов довольно много, и во всех них Фома, как и подобает близнецу Христа, совершает чудеса: изгоняет бесов и воскрешает мертвых, заставляет проповедовать ослов и светится неземным светом – то есть еще при жизни его лицо сияет, как лицо Моисея или Еноха, увидевших Бога.

В одном эпизоде он даже убивает Сына Сатаны. Этот сын – тот самый змей, который соблазнил Еву, велел Каину убить Авеля, и это он ожесточил сердце фараона против египтян и соблазнил евреев в пустыне сделать золотого тельца.