Естественно, такая мысль меня посещала. В коллекциях любого музея есть немало фальшивок. Я открываю коробку и выкладываю на стол факсимильное издание «Саги о Святом Кресте».
— А знаешь, — говорит Трайн, — многие ведь не верят, что Снорри имел к этому тексту хоть какое-то отношение.
— В нем скрыт код.
Взгляд Трайна застывает.
— Мы с преподобным Магнусом расшифровали этот код, — продолжаю я.
— Код?
— Я полагаю, что где-то в Тингведлире имеется священная пещера.
Трайн весело смеется:
— Священная пещера? В Тингведлире? Да вы…
— И я примерно знаю, где она.
— Что-что ты знаешь?.. — Он чуть не лопается от смеха. — Ни за что в это не поверю.
Пришло время нанести последний удар, и я показываю ему фрагмент текста, содержащий прямое указание на местонахождение пещеры.
Число зверя
указывает путь
вдоль скалистой
стены от Лёгберга
к Скьяльдбрейдуру.
— Послушай, — останавливает меня профессор, — ты явился сюда шутки со мной шутить?
7
В тот вечер я поселяюсь в гостинице «Лейв Эйрикссон»,[20] расположенной прямо перед церковью Хатльгримма в Рейкьявике.
За окном гудит уборочная машина на пустынной тихой улице. Церковь Хатльгримма купается в ярком белом освещении. Фасад напоминает зубцы айсберга, плывущего по пустынному морю.
Не спеша я иду к вегетарианскому ресторану «У ближайшей травинки», где съедаю суп и овощную лазанью.
Вечером мне в номер гостиницы звонит начальник полиции Боргарнеса. Ему принесли данные вскрытия.
— Преподобный Магнус умер от инфаркта.
Я молчу так долго, что он наконец спрашивает, на линии ли я.
— От инфаркта? В купальне около дома?
— Он мог упасть туда. В легких преподобного была обнаружена вода, но ее слишком мало, чтобы сделать вывод, что он утонул. У него отказало сердце.
— Но что он делал в купальне? Полностью одетый? И как быть с украденным пергаментом и «блейзером»?
— Разумеется, мы продолжим расследование. Но инфаркт не уголовное дело.
Он этого не говорит, но я понимаю, что отныне эпизод с фотографией и сообщением преподобного Магнуса имеет чисто академический интерес.
— И что же, вы думаете, стало причиной инфаркта? — язвительно спрашиваю я.
— Конечно, ему могли угрожать. Но доказать связь между инфарктом и предполагаемой кражей кодекса весьма трудно.
Когда полицейский называет кражу «предполагаемой», становится очевидным, что он не очень уверен в том, что она произошла на самом деле. И я могу его понять.
В гостинице я пытаюсь разобраться в своих записях и найти логику во всем, что мы уже знаем. Может быть, арабы — члены банды, которая специализируется на выслеживании и краже культурно-исторических ценностей для рынка нелегальных коллекционеров? На Среднем Востоке имеется немало безумно богатых нефтяных шейхов с подвалами, битком набитыми художественными сокровищами, которые любой музей с гордостью мог бы выставлять в своих надежно защищенных витринах. И все же многое в этом деле смущает меня. Я не вижу целостной картины. Хронология и различные исторические линии пока представляют собой хаос.
Однако я слишком устал, чтобы сосредоточиться. Я засыпаю, лежа на кровати. Полностью одетый. Не почистив зубы и не умывшись. Во сне я вижу неодобрительный взгляд мамы с небес.
1
Черная как уголь вертикальная стена лавы вздымается к небу. Острые зубцы торчат на фоне облаков, летящих с запада. В ущельях тут и там с шипением вырываются столбы подземного пара. Выступающие скальные фрагменты образуют рваные лавовые монолиты. Пар из-за соприкосновения с морозом поднимается над озером и болотистой низменностью в обрамлении серебра. Внизу у колоссальных горных масс, рядом с маленькой деревянной церковью, приютилась горсточка домов, которые словно пытаются прижаться друг к другу, чтобы согреться. Здесь Северо-Американский и Европейский континенты тянут к себе Исландию каждый в свою сторону — так в Тингведлире образовался разлом между двумя тектоническими плитами.
— Ну, давай посмотрим, — говорит Трайн снисходительно, — где же твоя пещера с сокровищами?
Я с неудовольствием гляжу на многокилометровый разлом.
Никому из посетителей Национального парка в Тингведлире не удается избежать особого настроения, вызываемого очарованием местных красот. Именно здесь в 930 году, в непосредственной близости от разлома, под открытым небом впервые был созван альтинг — самый древний парламент на земле. Отсюда законоговорители смотрели на местность с голыми лавовыми формациями и обломками скал, кустами и тощими деревьями. Между рекой и ручейками они ставили на траве свои палатки во время тинга.
