— Потому что пути Господни неисповедимы, Кевин. Именно Бог, Сила, Дух, Джара — как я уже говорил, мы можем называть эту Силу по-разному — определяет нашу судьбу. Наказания без вины не бывает, поэтому женщина, о которой ты говоришь, и была вовлечена в игры Силы. Я не знаю, какой грех у нее за душой, почему Сила выбрала именно ее — у каждого свой путь. Может быть, все это пойдет ей во благо, и неприятное для нее событие станет поворотной точкой в ее жизни.
Относись к таким вещам проще, Кевин; не бери на себя больше, чем тебе отведено. Делай то, что должно быть сделано, и не спеши менять мир по своему усмотрению. Пока ты действовал очень хорошо, но и задача твоя, скажем прямо, была не из трудных. К тому же реальной опасности для тебя на этом этапе не было, я все держал под контролем. Точнее, — старик снова улыбнулся, — это контролировала Сила.
— Вы служите этой Силе?
— Можно сказать и так, — согласился отец Леонид. — Но давай взглянем на это иначе: ты можешь сказать, служит ли твоя левая рука правой, или правая левой? Согласись, что такая постановка вопроса бессмысленна. Так же и со служением Силе: я — ее часть, она во мне. Я управляю ею, она управляет мной. Ее желания — мои желания, и наоборот.
— Разве может так быть? — Кевин недоверчиво смотрел на отца Леонида.
— Может, Кевин. Ты начинаешь с того, что изредка видишь проявления Силы, ощущаешь ее незримое присутствие. Заметь, Кевин, это важно: Сила здесь, рядом, она потенциально доступна любому из нас. Более того, она настроена на взаимодействие с нами. Если мы откликаемся на ее призыв, то постепенно начинаем сближаться с ней, наша связь становится все чище и прочнее. И однажды наступает момент, когда ты настолько сливаешься с Силой, что становишься ее частью, а она становится частью тебя. Вы с ней едины, Кевин, и в этом вся суть. Но достичь такого уровня очень непросто, ты еще набьешь себе множество шишек.
— Но зачем все это? — тихо спросил Кевин. — Во имя чего?
— Что мне в тебе нравится, так это умение задавать удивительно точные вопросы. — Отец Леонид с едва заметной улыбкой смотрел на Кевина. — Ты умеешь схватывать суть, именно это и привлекло к тебе Силу. — Он несколько секунд помолчал. — И здесь, Кевин, мы выходим на самый главный вопрос — о смысле жизни. Нас миллиарды и миллиарды, и у каждого свой маленький персональный ад. Мы как цепями опутаны страстями и желаниями, мы лихорадочно добиваемся успеха. Выделиться, вырваться вперед любой ценой. Приобрести власть и деньги, почет и уважение. Многим это удается, еще больше людей приходят к финишу ни с чем. И вот здесь начинается самое интересное: дело в том, Кевин, что перед лицом смерти все равны. Смерть уравнивает всех — принца и нищего, хорошего человека и плохого. Мы приходим в этот мир ни с чем, такими же мы отсюда и уходим. Поэтому вся наша мирская суета на деле не имеет никакого значения — все это дым, фикция. Люди гонятся за миражами, не понимая, что тратят на глупости самое ценное, что было даровано им Богом, — жизнь. Очень многие, оказавшись у порога смерти, понимают, насколько глупо жили. И рады бы что-то изменить, да уже не могут — слишком поздно. А все потому, что никто в свое время не сказал им, в чем заключается смысл их жизни.
— Ну и в чем же он заключается? — буркнул Кевин. Философствования отца Леонида его слегка раздражали.
— Смысл жизни заключается в том, — отец Леонид внимательно смотрел на собеседника, — чтобы заработать себе пропуск в жизнь вечную.
— Вы говорите о жизни после смерти?
— Да, Кевин. Жизнь после смерти существует, но существует она не для всех. И жизнь эту не купишь ни за какие деньги. К сожалению, люди этого просто не понимают. Слова о дьяволе и потере души звучат для них как глупые россказни. А ведь потеря души вполне реальна, надо только понимать, что стоит за этими словами.
— Ну и что за ними стоит? — поинтересовался Кевин.
— Я чувствую твой скепсис, — кивнул старик. — Молодости свойственен максимализм, неприятие авторитетов — ведь впереди еще вся жизнь. Но молодость, Кевин, это тот недостаток, который очень быстро проходит. Не успеешь оглянуться, и жизнь окончена — сгорела, как порох, и дым унесло налетевшим ветром.
