И вот теперь она его обманула — разве это правильно? И как она будет жить, зная, что счастье ее, материальное благополучие оплачено чужой жизнью? Ведь наверняка считает, что убила его…
С этими размышлениями Кевин и добрался до корабля. Отец Леонид спокойно шествовал рядом, сжимая в руке свою черную трость. Кевин надеялся увидеть корабль со стороны, однако посадочная галерея привела прямо к входному люку. Впрочем, и люком-то это назвать было сложно, Кевину показалось, что он просто вошел в холл какого-то престижного заведения. Взглянув на их с отцом Леонидом билеты, улыбчивая стюардесса объяснила дорогу к каюте. Поблагодарив ее, отец Леонид уверенно направился к лифту, Кевин постарался не отстать. У него сложилось впечатление, что дорогу старик знал и без стюардессы, настолько уверенно он шел.
Каюта располагалась на третьем уровне. Отец Леонид приложил корешок билета к сканеру замка, дверь открылась.
Внутри было очень тихо и уютно. Интерьер каюты удивлял своей изысканностью и в то же время продуманностью. Две удобные кровати, стол с парой кресел, на стене большой экран видео. Отец Леонид без раздумий выбрал себе левую кровать, Кевину досталась правая.
За окном иллюминатора открывался чудесный вид на космодром. И хотя Кевин знал, что на деле иллюминатор представлял собой экран с транслируемой на него картинкой, ему было приятно смотреть на махины исполинских межпланетных кораблей. Родись он в нормальной семье и нормальном районе, — Кевин тихонько вздохнул, — он мог бы окончить школу астронавтов и сам бы водил такие корабли. Увы, как и многое, это осталось несбыточной мечтой…
— О чем грустим? — поинтересовался отец Леонид. Он уже успел снять пиджак и теперь сидел, удобно расположившись в кресле и с интересом наблюдая за своим юным спутником.
— Так… — пожал плечами Кевин. — Когда-то я мечтал стать пилотом корабля.
— В этом ты не оригинален. Миллионы мальчишек мечтают стать астронавтами. Кому-то это удается, кому-то нет. А почему?
— Родись я в нормальной семье, — ответил Кевин, — я бы им стал.
— Да, возможно, — согласился отец Леонид. — Но попробуй взглянуть на это с другой стороны: вправе ли мы кого-то винить в своих бедах?
— Но ведь я сказал правду. Если бы у меня были нормальные родители, я бы учился в школе, потом поступил в астроколледж и стал пилотом корабля. Но у меня их не было. А Санчес, с которым я жил, учил совсем другому.
— Твои родители подарили тебе жизнь, — напомнил старик, спокойно глядя на Кевина. — Уже за это ты должен сказать им спасибо. Посмотри на себя — тебе нет и двадцати лет, ты сидишь в прекрасной каюте чудесного корабля. Перед тобой открыт весь мир, а ты продолжаешь винить родителей в своих бедах. Неужели это справедливо?
Кевин не ответил. То, как отец Леонид ставил вопрос, его задевало, но найти аргументы для спора он пока не мог.
— Пойми, Кевин, — продолжил старик, — пока ты винишь кого-то в своих проблемах, ты несвободен. И если твоя жизнь сложилась так, а не иначе, то просто прими это как свершившийся факт. Не забывай и о том, что кому-то повезло гораздо меньше, чем тебе. Кто-то умер, кто-то стал инвалидом. Иной сидит в тюрьме. Сравни их положение и свое, и ты поймешь, что в твоем случае все обстоит не так уж и плохо.
— Так-то оно так, — согласился Кевин. — Но это все равно слабое утешение — знать, что кому-то сейчас хуже, чем тебе. К тому же есть и другая сторона медали — кому-то сейчас значительно лучше, чем мне.
— Ты хорошо рассуждаешь, — кивнул отец Леонид. — Особенно если учесть, что тебе всего девятнадцать лет, и ты вырос в трущобах. Да, кому-то сейчас лучше, чем тебе. Ну и что?
— Но ведь они этого не заслужили! — произнес Кевин, выплеснув то, что так долго грызло его душу. — Почему я должен жить в трущобах, не имея даже хорошей воды, когда сынок какого-нибудь министра утопает в роскоши? Разве это справедливо?!
Отец Леонид мягко улыбнулся.
— Ты опять пытаешься судить других людей. Хорошо, допустим, сынок министра не заслужил такой жизни. Но заслужил ли ее ты? За какие заслуги тебя должны холить и лелеять, хорошо кормить и красиво одевать? За что, наконец, тебя должны уважать и ценить? Заслужил ли ты сам все эти блага?
