Поэтому, когда Чезаре потянулся ко мне снова, я отстранилась.
– Не время и не место, ваша серенити. Нам следует вернуться к гостям.
Не знаю, чего я ожидала. Дож, ни слова мне не сказав, развернулся и вышел. Дверца осталась болтаться на одной петле. И я осталась. Оскорбленная и несчастная. Гордая и несломленная.
– Филомена? – Петля подломилась, дверь рухнула, в проем заглянула Маура. – Наконец я тебя нашла.
– Панеттоне, – всхлипнула я, – представляешь…
– Потом, – перебила подруга, втискиваясь ко мне и обнимая за плечи, – у нас мало времени. Этот ублюдок здесь. То есть он не знает, что он ублюдок…
– Карла?
– Да, молчи. Она появилась на балу, будто ничего не произошло…
– Слава богу!
– Молчи! – Маура шептала едва слышно. – Он не подозревает, что мы его раскрыли. Филомена, я хочу проучить этого стронцо. Умоляю, сделай вид, что до сих пор ни о чем не догадалась.
– У меня-то это получится, а вот ты, Панеттоне, та еще притворщица. – А потом я вспомнила, как дона да Риальто водила меня за нос целых три года, и прикусила язык. – Хорошо. Надеюсь, ты отомстишь ему за всех пострадавших от их гадкого рода женщин.
– Рагацце, – негромко донеслось снаружи.
Голос принадлежал синьорине Маламоко, я его узнала.
– Мы с Чезаре целовались, – сказала я Мауре.
– А потом? – Панеттоне тоже сделала вид, что не услышала Карлу.
– Ну, все было довольно мило, пока я не вспомнила, как мы подглядывали за ним с Голубкой… Чикко! – Ящерка взбежала по моей руке, разбрасывая язычки пламени.
– Дона догаресса, – Карла присела в реверансе. Синий костюм Коломбины шел ей невероятно.
Как мы с Маурой могли принимать ее за девушку? Высокий воротник абсолютно точно маскировал адамово яблоко, оборки скрывали отсутствие груди, а пудра и румяна на лице – следы регулярного бритья. Да кого я обманываю? Не зная, что перед тобой мужчина, никто бы ни за что не догадался. Высокая, изящная худощавая синьорина – вот кто такая Карла Маламоко. И ко всему наша ближайшая подруга, что бы там ни было у нее в штанах, то есть под юбкой.
Я бросилась обниматься.
– Где ты была? Зачем тебе понадобилась саламандра? Это его серенити дал тебе поручение?
Таккола покачала головой:
– Всему свое время, Аквадоратская львица, пока мне нечего рассказать.
– Филомена влюблена в мужа, – насплетничала Маура. – А он не может иметь детей. Поэтому почему-то перестал с ней спать. Карла, ты из нас самая опытная, это как-то связано?
– Что с чем?
– То, что Чезаре бесплоден, мешает ему исполнить супружеский долг?
– Дурацкий вопрос, – перебила я. – С синьориной Раффаэле ему ничего не мешало. Он же с ней спал?
– Паола говорит, что да. – Панеттоне наморщила лоб. – Но это было еще до пленения его серенити на Форколе.
– После этого он ни с кем не спал? – требовательно уставилась я на Карлу. – Ну, вы кузены, ты должна знать.
– Наверное, спал, – ответила Таккола слегка смущенно, – холостые мужчины время от времени делят ложе с… разными женщинами.
– Спрошу по-другому, – я многозначительно понизила голос. – У него были женщины в плотском реальном смысле или мой дражайший супруг распускал слухи о своем женолюбии, чтобы как-то компенсировать во мнении света свой изъян?
– У меня сейчас лопнет голова, – пожаловалась Карла. – Про любовниц своего мужа спросишь у него лично.
В этот момент я и думать забыла о поле своей подруги.
Бесплодие или бессилие? Или и то и другое. Чезаре не возлег со мной, хотя получил все права на мое тело. Мы спали в одной постели много раз, но он не делал попыток мной овладеть. Дело во мне или все же в нем?
– Может, ты не умеешь соблазнять? – предположила Маура, когда Карла, обозвав нас дурами, удалилась и я озвучила свои подозрения вслух.
Она выглянула наружу и подмигнула:
– Никто ничего не заподозрил, мы ведем себя как обычно, то есть по-дурацки.
Я рассеянно кивнула:
– Мне нужна путтана, не фигурально, а настоящая профессионалка. Думаешь, такие есть среди гостей?
– Возможно. Только я не понимаю, зачем тебе такая женщина.
– Для совета и консультации. Может, я действительно не умею соблазнять.
И мы пошли искать синьорину Маламоко. Потому что только она могла показать нам путтана. Да и вообще, не оставаться же в чулане до полуночи.
