— Пленных брать не нужно, по возможности старайтесь в бой не вступать, если заметите дикарей – затаитесь или незаметно отойдите.
— Как?! Оставить в живых еретика, когда мог его уничтожить?! – взвился Пробой.
— Смерть им! – заревел Светолюб.
— Смерть! – поддержал собрата Светляк.
На лице Ореха не дрогнул ни один мускул, он терпеливо дождался, когда волна праведного гнева уляжется и продолжил:
— Это разведывательные вылазки. Начнем резать гадоверов – они переполошатся, и тогда продвижение наших основных сил ощутимо замедлится.
— В тебе, Орех, говорит страх, — Пробой провел рукой по бритой макушке, словно желая напомнить себе и остальным, кто здесь отмечен светлой благодатью. – Возможно, ты не тот человек, который должен вести нас в священный поход против ереси. Да и вера твоя все еще под сомнением, как бы Светоносец не разгневался на нас за то, что в битву нас поведет тот в чьем сердце недостаточно Света.
Орех невозмутимо подошел к бритому охотнику и, не меняя скупого выражения лица, коротко ударил того в челюсть. Пока Пробой заливал каменную плитку кровью и выплевывал осколки зубов, воевода вернулся на свое место и продолжил:
— Не думаю, что Свет одобрит нашу мелочность в отношении парочки дикарей, если тем самым мы упустим саму возможность победы.
Сейчас каждый в зале слушал воеводу как никогда внимательно.
— Могучий Орех прав, — Ведун встал с табурета, на котором безмолвно провел все собрание. – Нам следует усмирить праведный гнев, дабы с пущей силою воздать варварам за их отвратительную веру. Проявим же покорность в молитве.
Как по команде, люди опустились на колени. Свист вопросительно поглядел на Ореха, тот едва заметно кивнул и сам склонил голову, делая вид, что обращается к Свету. Охотник последовал примеру командира.
— Свет, дарующий жизнь всему сущему, — в один голос грянули воины, — освети нашу дорогу, испепели неверных и рассей тьму. Пускай идти мне в твоем сиянии, нести дальше волю твою, славить истину твою. Нет тьмы. Нет страха! Есть только Свет, и да пребудет он со всеми нами!
— Благословляю вас! – Ведун поднял над головой зажженный от Жаровни факел. – Пускай ничто не сможет причинить вам вред.
Он резко взмахнул факелом, прочертив в воздухе светящуюся дугу, которая погасла лишь спустя несколько секунд. Свист едва сдержал возглас изумления, он вновь поглядел на воеводу, но тот сделал вид, что ничего не произошло.
Несколько позже Орех разделил разведчиков на отряды по три человека, таким образом, чтобы вместе с двумя светопоклонниками шел один верный ему охотник. Каждая тройка получила свои наставления, и люди были отпущены готовиться к вылазке.
— Ты видел? – громко зашептал Свист, когда они вдвоем с Орехом покидали трапезную.
Все время, пока воевода излагал суть действий для каждого отряда, десятник едва мог сдержать возбуждения, а уж в сторону Ведуна и вовсе не смотрел – опасался, сам не зная чего.
— Видел, парень.
Орех оглянулся через плечо, но подслушать их было некому.
— Видать не одно мерцало проглотил, жаролюб растреклятый.
— Почему ты так решил?
— Знаю потому что. Про ведунские чудеса я уже слыхал, вот и самому удалось узреть. Не бери дурного в голову, а змею в руки. Завтра у тебя трудный день.
— Еще бы! Ты зачем мне Пробоя в напарники дал?
— Потому как если кто его и сможет удержать от глупостей, так это ты.
— А Скальник не годится?
— Удержать и самому в разборки не встрять, я хотел сказать, — улыбнулся Орех. – Скальника самого нужно удерживать.
— А представляешь в одном отряде Пробоя и Дрозда?!
— Можно было бы об заклад биться, как скоро они друг дружке в глотки вцепятся.
— Орех, вот мы разведаем местность у обрыва, а что потом будет? Ну, когда мы отойдем дальше, вглубь, где разведчики не бывали.
— Вот тогда и начнется самое сложное, — подмигнул воевода, — для тебя самое сложное, ты же единственный, кто ухитрился прогуляться до дикарского городища и обратно.
— Не я один. Пластун и Терновник тоже со мной были.
— В данном случае они не в счет. Туда их вели под конвоем, а обратно они бежали, ведомые тобой. Пластун мне много рассказал из того, что запомнил, но главным поводырем в тех джунглях будешь ты.
